Лана Земницкая - Пациент #666

Чувства закипели в груди. Эосфор выдохнул, стараясь выпустить их – и это не помогло, хотя, судя по ощущениям в груди, воздух с его губ должен был сорваться раскалённый. Боль стиснула медвежьей лапой горло, обида, страх, ненависть, унижение – всё это смешалось в одну эмоцию, которой даже не было названия. Последней вспышкой разумной мысли было то, что доктор могла заглянуть к нему, если бы он сидел тут слишком долго – так что Лукас, собравшись с силами, которые появились лишь из-за злости, намешанной в этом коктейле Молотова, сполз с коляски на пол и оттолкнул её в сторону двери. Кресло стукнулось мягкой спинкой об эту дверь, блокируя её. Никто не зайдёт, пока он сам не решит выйти, пока не справится с разрывающими его сердце чувствами. Или пока не задохнётся от них – чего ему сейчас, на самом деле, хотелось даже больше.

Эосфор задрожал, чувствуя, как стремительно теряет над собой контроль. Над своим дыханием, руками – его трясло, он будто бы задыхался, удавалось только кое-как давить всхлипы, рвущиеся с груди, чтобы не привлечь чьё-нибудь внимание. В сознании всё ещё билась мысль – если он подведёт доктора, если попытается что-то с собой сделать, или если его плач кто-то услышит, то с ней могут поступить ещё хуже, чем с ним. Изуродовать, а может, и убить, заставить смотреть, как мучаются её родные, или… а что, если и на глупую добрую девушку, которой представилась Харрис, у отца были планы? Что, если она и не должна была выжить? Сколько он собирался содержать её, сиделку для своего пленника? Получится ли у них убеждать его в недееспособности Лукаса и дальше? Чем всё для них кончится, и когда?

Эосфор зажмурился, сжимаясь, насколько это позволяли неподвижные ноги. Забиваясь в угол, обхватывая свои плечи руками, тут же – поднимая их, пряча в ладонях лицо. Ещё через секунду – судорожно ощупывая колени, в надежде ощутить эти прикосновения.

Первые минут десять, наверное, Хлоя даже не волновалась. Она понимала, как сложно и непривычно было Лукасу, и не хотела врываться и смущать его, или того хуже – ранить. Его могло задеть её недоверие, и тем более – ложь, ведь она дала ему понять, что отправилась к себе. Если следить за ним, подслушивать у двери, обмануть доверие, то что – он и ей начнёт лгать? А если у него это получится? Уж лучше пусть бесцеремонно вторгнутся родственники – Харрис будет наготове, и обязательно выйдет из комнаты, чтобы перехватить его из их цепких рук.

Следующие десять минут заставили девушку занервничать. Понятно, Эосфор мог примериваться к разным предметам, может, пытался отвлечься, планируя, как будет ими пользоваться сам, а может, даже решил принять ванну – но шума воды не было слышно, как бы Хлоя ни прислушивалась. Для того, чтобы просто отдохнуть, справиться с эмоциями, времени тоже прошло уже многовато – если ему было плохо так долго, ей стоило бы пойти и помочь. Отметка на часах приближалась к двадцати пяти минутам, когда Харрис, не выдержав, всё же покинула свою комнату, подошла к тонкой дверце в конце коридора и легонько постучала. Не требовательно, чтобы не показалось, что она хочет посягнуть на его личное пространство.

– Самаэль? – позвала Хлоя. Пока решила больше ничего не говорить, чтобы случайно не испортить момент. Ответа не последовало – девушка прислушалась, сомневаясь, не зная, как ей лучше поступить. Если Лукасу там стало совсем плохо, его семья могла бы это свалить на неё – или что, его снова отравили? Чем на этот раз? Он там вообще жив?

Выждав с полминуты и не дождавшись никакой реакции, Харрис снова постучала, и почти сразу после этого чуть толкнула дверь – просто чтобы осторожно заглянуть, не смутить, не вызвать никакого срыва или ссоры. Но что-то не позволило ей это сделать – тут уже она почувствовала неладное. Девушка видела, что дверь ей поддаётся, что она не заперта, но понимала – что-то внутри блокировало её. Сердце у Хлои забилось быстрее, она испугалась за Эосфора – что, если он упал и не смог позвать на помощь? Если ударился головой, потерял сознание, или того хуже?

Девушка сильнее толкнула дверь. Наконец, приложенного усилия хватило – коляска не была на тормозе, так что откатилась, позволяя войти в помещение. Харрис окинула комнатку взглядом, ища Лукаса, умудрившегося попасть тут в беду – и не сразу заметила его, забившегося в угол между душевой и низенькой раковиной с краном. Он дрожал, закрывая рот руками, чуть покачивался из стороны в сторону, жмурился, и – Хлоя это видела, – по его лицу катились слёзы. Это зрелище показалось неожиданно иррациональным – Харрис вдруг поняла, что ни разу до сих пор не видела его действительно рыдающим. Он несколько раз был на грани, лишь однажды выпустил пару слезинок – но умудрялся подавлять чувства, так что девушка немедленно поняла, что происходит – Эосфор не справился. Он сумел перебороть себя утром, но сейчас слёзы сдержать не удалось. Боль победила, ей нужно было найти выход, сейчас был её момент. Как бы ни был силён Лукас, ему нужно было выплеснуть все те чувства, что он весь день прятал от своей семьи и даже от самой Хлои.