Вэл Макдермид - Тугая струна

Прогулять школу было нетрудно. Она вышла утром из дома, как обычно, а потом, вместо того чтобы свернуть на улицу, ведущую к школе, пошла прямо в центр городка, где потихоньку нырнула в общественный туалет и переоделась в одежду, которую дома аккуратно сложила и сунула в рюкзак вместо книг. Ее лучшие шмотки, в которых она выглядела круто, похожей на женщину с МТБ, крутую до невозможности. В полумраке уборной она накрасилась и, надув губки, повертелась перед зеркалом. Ей-богу, выглядит она на все сто. Но достаточно ли это хорошо для него?

Но он высмотрел ее, напомнила она себе, когда она была и вовсе не одета. Он разглядел в ней звезду. А в таком прикиде она убьет его наповал. Разве не так?

Когда сейчас, лежа в темноте, раздираемая страхом и болью, Донна вспоминала о своей тогдашней бесшабашной самоуверенности, это казалось ей дурной шуткой. Но тогда ей с лихвой хватило этой самоуверенности на день. Она села в автобус на Манчестер, вскочив в него в последний момент, когда он уже отъезжал, поскольку нужно было убедиться, что в нем нет никого из соседей или занудных маминых подруг. Забравшись внутрь, она поднялась наверх и устроилась так, чтобы видеть всех, кто входит и выходит.

Провести в будний день несколько часов одной в Манчестере уже само по себе было чуть ли не приключением. Она побродила по магазинам, поиграла на автоматах, купила в газетном киоске пару лотерейных билетов моментального розыгрыша и сказала себе, что с первого раза выиграть десятку – не просто результат, а знак свыше. Когда пришло время садиться на поезд, она была просто в чудесном расположении духа и без труда гнала от себя то въедливое беспокойство, которое все еще ощущала где-то в животе при мысли, что скажет мама.

Во время пересадки ей уже было совсем не так весело. Начало темнеть, а из того, что объявляли на вокзале в Ньюкасле, она не могла разобрать ни слова. Это звучало совсем не так, как говорили с телеэкрана Джимми Нейл и Кевин Уотли. Здесь диспетчеры говорили как инопланетяне. Каким-то чудом ей удалось найти нужную платформу, откуда поезда шли до Файв-Уоллз, и неловко войти в вагон, чувствуя на себе любопытные взгляды незнакомых мужчин, которые жадно глазели на ее короткую юбку и яркий макияж. Воображение у Донны разыгралось, превращая усталых владельцев сезонных билетов в бродяг и маньяков.

Было большим облегчением сойти с поезда и увидеть, что, как и договорились, он ждет ее на стоянке. Встреча прошла чудесно. Он выбрал самые верные слова, подбодрив ее и убедив в том, что она поступила правильно. Он просто прелесть, говорила она себе, совсем не такой, каким, по ее представлениям, должен быть человек с телевидения.

И вот они поехали по узким проселочным дорогам. Он объяснил, что пробные съемки не смогут начаться раньше завтрашнего утра, но он надеется, что она не откажется с ним поужинать. Он сказал, что у него поблизости есть дом и что там есть комната для гостей, где она сможет переночевать, – тогда, выпив стаканчик-другой, ему не придется потом вести машину. Конечно, если она не возражает. В противном случае он готов отвезти ее в гостиницу.

Какой-то частью сознания воспитанной и приученной к осторожности девочки ей хотелось сейчас же отправиться в гостиницу, откуда можно будет позвонить матери и успокоить ее, сказав, что она жива-здорова и у нее все в порядке. Но ночевать одной в гостиничном номере, в городе, где она никого не знала, не имея другой компании, кроме телевизора и мамы на проводе, которая наверняка станет рвать и метать, не казалось ей такой уж заманчивой перспективой. Другой голос у нее в голове, искушая и подбивая на опрометчивые поступки, убеждал ее, что никогда больше у нее не будет такой блестящей возможности добиться успеха. Провести целый вечер наедине с ним – что может быть лучше, если хочешь произвести на него впечатление. Тогда завтрашние пробы превратятся в пустую формальность. Этот голос, заглушаемый сложной смесью опасений и предвкушения, намекнул, что такого благоприятного повода расстаться с девственностью может больше не представиться.

– Переночевать у вас было бы просто классно, – сказала она.

Он улыбнулся, на секунду оторвал взгляд от дороги.

– Обещаю, что нам не будет скучно, – сказал он. И он не обманул. Что-что, а скучно не было. Не сразу, конечно. Еда оказалась объеденье, деликатесы от Маркса и Спенсера, про которые ее мама всегда говорила, что они не могут себе этого позволить. А еще они пили вино. Множество разных вин. Сначала шампанское, потом белое вино под закуски, потом красное под основное блюдо и тягучее, ароматное, золотистое – под пудинг. Она и не подозревала, что на свете есть столько вин с разным вкусом. Он был просто душка, весь ужин. Непрерывно шутил, заигрывал с ней, рассказал кучу историй, от которых улыбка не сходила у нее с лица, а внутри все сжималось, потому что она узнавала все эти секреты из жизни звезд.