Алина Горовенко - Дневники пропавшей девушки

– Много таких людей вы уже встретили?

– Достаточно, чтобы набралось историй на небольшой сборник, – сказал он, указывая на книгу, полную рукописей. – И недостаточно, чтобы оценить всю прелесть пролетающего вида за окном.

– Вы писатель?

– И довольно-таки неплохой, смею утверждать.

– Довольно смело для человека, который просто крадёт чужие истории, – возразила я.

– Более того, я краду чужие жизни, – заговорщицки подмигнул он мне, нисколько не обидевшись.

Я уже ехала достаточно долго, чтобы обратить внимание, как пригороды оставались позади, леса сменяли поля, устремляясь к очередному городу, где одна серая масса людей выплывет из вагона электрички, а другая придёт им на смену.

– Ну а вы? Какая у вас история? – спросил он меня, принимая удобное положение в готовности услышать мой рассказ.

– Моя история ещё не началась.

– Как же так? – он был заинтересован ещё больше. – Я вижу внушительных размеров чемодан при вас, это уже говорит о многом.

– Мой чемодан внушителен, а вот мой багаж – напротив. Вам как писателю должно быть понятно. Я еду туда, где смогу написать свою историю.

– Иносказательно?

– Нет, буквально. Я, так же как и вы, хочу написать что-то действительно стоящее.

– Значит, писательница?

– Это единственное, что имеет смысл. Писать. Вы согласны? – я рассматривала этого мужчину во все глаза, не боясь выглядеть бестактной.

Лицо не выдавало его возраст: он был достаточно молодым, но щетина и мелкие морщинки вокруг глаз придавали ему мудрости и удручённости опытом.

– Более чем. Почему же вы думаете, что сможете написать что-то стоящее где-то в другом месте?

– Разве вы не делаете то же самое? Этот поезд – ваш пункт назначения. Мой пункт назначения – небольшой пригород с красивым названием Mellow Foliage 1 1 Mellow Foliage (с англ.) – Сочная листва. , прекрасный в своей утопической идиллии.

– Утопия реальна, она словно тень следует за человеком. По своей природе людям свойственно доводить всё до абсурда, драматизировать, идеализировать. Утопия – как понятие устарело, на мой взгляд, на смену ему пришёл перфекционизм. А где перфекционизм, там и разрушение. Противоположности всегда притягиваются.

– Верно, – улыбнулась я.

– Так что же является вашей конечной целью?

– Доказать, что утопия – эфемерна.

– Как и жизнь в целом, – заметил писатель.

– Как и жизнь в целом, – подтвердила я.

– Вы достаточно смелая для столь юного дарования. Сменить город ради творческого вдохновения – весьма серьёзно на первый взгляд. Что навело вас на мысль об этом?

– Каждый писатель творит по-своему, вам это известно. Для меня всегда было мукой писать о себе. Поэтому я позволю себе влиться в чужой поток событий и просто наблюдать за другими. Вы замечали, что жизнь обычного писателя довольно-таки скучна?

– А жизнь других не стоит на месте. Мы лишь сторонние наблюдатели.

– Некоторые думают, что писать – это запереться в четырёх стенах и излагать всё, что придёт в больную голову. Но оказалось, что воображение – тот ресурс, который требует постоянного пополнения. Вы понимаете меня? Он ограничен, – подытожила я.

– Когда я впервые задумался над тем, что значит быть писателем, я вдруг понял, что это – быть Богом, не меньше. Мы создаём свою Вселенную, мы вершим чужие судьбы. Но самое главное наше сходство с Богом – это то, что мы, как и сам Бог, – в совершеннейшей зависимости от своего создания. Мы зависимы от своих героев, ведь каждый из них – это вполне себе реальный человек, иначе нам никто не поверит! И мы должны внимательно наблюдать за тем, что из себя представляют эти самые люди в реальной жизни.

– Откуда вам знать, что мы не персонажи чьей-то книги? – поинтересовалась я.

– Напротив, мне бы хотелось, чтобы это было именно так. Тогда это означало бы, что у нашей жизни есть смысл.

Мы с писателем прекратили наш наигранно философский разговор. Наверное, он красовался передо мной, стараясь выглядеть большим интеллектуалом. Я же в свою очередь стремилась поддерживать эту игру. Словно мы два мастера своего дела, постигших азы тайного искусства.

Признаться, что у меня, как и у любого другого человека, есть своя история – было равносильно хвастовству. Всё было довольно-таки запутанно. В двух словах не объяснить, поэтому я не стала вдаваться в подробности. Тем более что эта история началась, когда мне не было еще и трёх лет. Точнее это была только предыстория.