Пит Трон - Конец пути

Весной 1989 года я производил от трёх до пяти арестов в неделю. Проблема заключалась в том, что большинство из них я произвёл вне территории жилищных комплексов, то есть ловил преступников на улицах, а не внутри того или иного «Дома…». Мой командир, капитан Браун, не был большим поклонником полицейских, специализирующихся на арестах, особенно вашего покорного слуги.

Моя проблема заключалась в том, чтобы оставаться незамеченным с моими арестами вне комплексов. Аресты раздражали всё моё начальство – от командного состава до кабинета шефа. Я получил сразу несколько жалоб – от Совета по рассмотрению жалоб гражданского населения (СРЖГ) и Управления внутренних дел (УВД), полиции, которая расследует дела полицейских, патрулирующих улицы. Мои отношения с этими двумя подразделениями стали решающим фактором того, что я стал делегатом Благотворительной ассоциации патрульных (БАП).

Однажды ночью капитан, пересмотрев состав, занятый на дежурстве «4—12», убрал меня с Хондо с «Домов Одюбона». Хондо патрулировал на скутере.

Лейтенант Кларксон, наклонившись над столом, сказал:

– Офицеры, сегодня никаких арестов вне комплекса, иначе у нас с вами возникнут большие проблемы.

Я отдал честь под козырёк, а сам подумал: «Хорошо, придурок». Ходили слухи, что Кларксон в 1960-х был членом организации «Чёрная пантера» прежде, чем стать полицейским жилищного управления. У него в машине на зеркале заднего вида даже висела чёрная пантера.

Я запрыгнул на скутер Хондо, и он подвёз меня к «Домам Одюбона». Я сказал ему:

– Оставайся неподалёку. Я всё-таки пойду и кого-нибудь арестую.

Некоторое время спустя я уже вёл наблюдение с крыши одного из зданий «Домов Одюбона». Я положил фуражку на воздуховод и перегнулся через стальную ограду, высматривая на Амстердам-авеню любую незаконную деятельность, связанную с наркотиками. Двое латиноамериканцев, прислонившись к машине, стояли перед зданием. Они посмотрели на меня. Я помахал им, они помахали в ответ. Я переместился на пару метров левее, чтобы лучше видеть всё, что могло происходить на авеню, не заметив, как мой ботинок проскользнул под стальную ограду и сбросил гравий с крыши на тротуар.

Я снова перевёл взгляд на улицу и увидел, как те двое показывают мне средний палец. Я не преминул ответить на комплимент тем же. Они дёрнулись, намереваясь подняться на крышу. Я, если эти два идиота всё-таки решат прийти, встал у стены так, чтобы меня не было видно со стороны входа на крышу; спрятал фуражку. Через несколько минут послышались шаги на площадке перед входом на крышу. Я слышал голоса, но не понимал, о чём разговор, потому что общались они по-испански. Чёрт возьми, они действительно поднялись на крышу! Открылась дверь. Один из них, в белой куртке, держал пистолет двадцать пятого калибра. Второй был безоружен.

Присев на колено, я крикнул:

– Полиция! Не двигайтесь! – Когда они повернулись, я добавил: – Брось пистолет!

«Белая куртка» бросил оружие.

Я подошёл, отшвырнул пистолет подальше и приставил обоих к стальному забору. Сначала надел наручники на «белую куртку», затем, протянув наручники через забор и обмотав цепью ограду, приковал к забору второго парня. По рации я сообщил в Центр:

– У меня двое арестованных. Контрольная группа, попросите начальника Полиции жилищного управления немедленно ответить и организуйте транспорт.

Хондо прибыл на место происшествия первым и помог мне с арестом.

Я проверил пистолет: пуля в патроннике, обойма полная. Когда я привёз подозреваемых, Кларксон, стрельнув в меня взглядом, сказал:

– Я думал, что довольно ясно сказал: никаких арестов вне комплекса.

– Босс, они были на крыше одного из зданий «Домов Одюбона» с заряженным оружием. Вы хотели бы, чтобы я оставил их, дав пять?

Кларксона моя тирада явно не удовлетворила, но связала руки.

Я оформил два ареста и стал допрашивать подозреваемого в белой куртке.

– О чём, чёрт возьми, ты думал, поднимаясь на крышу?

Он ответил:

– Вы забросали нас гравием. Я решил, что вы кабельщик, который что-то возомнил и решил перед нами повыступать.

– И вы поднялись на крышу, чтобы застрелить меня?..

Всё, о чём я думал в ту минуту: как же ополоумел город, раз один собирался убить другого только из-за упавшей рядом гальки!

Много раз за карьеру я видел Мрачного Жнеца: в виде самоубийства, естественной смерти и убийства. Это всегда возвращало меня в мою Сумеречную Зону. Я всегда остро реагировал, когда гибли хорошие люди в страшной расправе. Я никогда не мог понять, как можно забрать жизнь другого человека без всякой причины и через десять минут есть фастфуд и вести себя так, будто ничего не случилось.