Джилл Чайлдс - Любовница

Прищурившись, он улыбнулся и окинул меня взглядом, заставившим затрепетать.

– А ты как думаешь?

В одно мгновение я поняла: свой страстный стих он посвятил мне. Это был салют моему целомудрию, моим титаническим усилиям остаться верной Мэтью, парню, который разбил мое сердце, бросив меня почти два года назад. Ральфу удалось разглядеть во мне то, чего не видел никто. Меня настоящую.

Через неделю, провожая меня до машины после очередного занятия нашей группы, он предложил заехать куда-нибудь выпить. Я была готова к этому. Заливаясь румянцем, не глядя ему в глаза, тут же ответила: «Да».

Почему я вспомнила это, стоя перед дверью? Смахнула слезинку, машинально отметила, как блеснули часы на моей руке, и сделала пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться.

Я не знала, чего ожидать. Зачем он отправил мне это сообщение? Я чувствовала себя опустошенной. Уже несколько недель мне кусок в горло не лез, а руки, как бы я ни сжимала их в кулаки, дрожали. Таблетки, прописанные доктором, чтобы «помочь справиться с подавленностью», – при этом мы обе знали, что речь идет о депрессии, вызывали у меня перепады настроения. Я то плакала, то приходила в ярость. В общем, была сама не своя. Даже коллеги в школе начали замечать мое состояние.

Проглотив подступивший к горлу комок, я набрала побольше воздуха, затем поднесла руку к двери и чуть слышно постучала, едва касаясь костяшками пальцев деревянной поверхности. Легчайший стук, чтобы не разбудить Анну. Как он учил.

Пока он закрывал за мной дверь, на мгновение мы оказались зажатыми в неловкой тесноте коридора. Он находился так близко, что я чувствовала тепло его тела. Силу, исходящую от него. Моя ладонь нечаянно задела его руку, горячую даже через рукав рубашки.

Он дернулся, словно от удара током. Внутри у меня все сжалось. Значит, связь между нами еще не прервалась? Ведь он реагирует так бурно… Но вид у него был загнанный, и он старательно отводил взгляд.

У меня подкашивались ноги. Я надеялась, что он передумал, что он наконец понял, каким дураком был, бросив меня, а позвал потому, что захотел, чтобы все стало по-прежнему.

– Выпьешь? – предложил он.

Ральф повел меня в кухню через холл – мимо столика с аккуратно сложенной почтой, мимо фотографий в рамках на стенах и мимо двери в подвал, едва заметной под лестницей. Мои каблучки постукивали по плиткам кафельного пола, и я, инстинктивно стараясь не шуметь, пошла на цыпочках.

Прислонившись к стойке – к ее кухонной стойке, я наблюдала за ним, словно вновь узнавая его. Его широкие плечи под рубашкой, к которым я прижималась, когда мы занимались любовью, его особый запах – смесь мужского пота, свежего белья и геля для душа. И этот жест… Он всегда так проводит пальцами по волосам, когда нервничает. Ральф… Я закусила губу.

Разлив по бокалам вино, он протянул один мне. Шираз, его любимое. Бутылка стояла на стойке, рядом с двумя бокалами, еще до моего прихода. Интересно, эту бутылку приобрела Хелен? Совершая еженедельные закупки в интернет-магазине?

Чтобы скрыть нервозность, я стала делать вид, будто рассматриваю полки, на которых в ряд выстроились кулинарные книги. Китайская кухня, французская, итальянская, ближневосточная… Корешок к корешку, в строгом алфавитном порядке, по автору. В этом вся Хелен. Однажды библиотекарь библиотекарь навсегда. Как у него вообще хватает сил терпеть такое?

Я снова повернулась к нему. Кухонные часы показывали почти четверть девятого. Они всегда спешили на пять минут. Я знала мельчайшие подробности их совместного быта. Внутреннее напряжение грозило перерасти в боль, и я выпила вино быстрее, чем следовало.

– А она где?

– Дела в школе. Вроде какая-то беседа. О счастье, – сухо усмехнулся Ральф, не отрывая взгляда от пола.

Однажды у нас был секс прямо здесь, на стерильном кухонном столе, за которым они завтракали каждое утро. Он завелся от одной мысли, что Хелен не одобрила бы не только его неверность, но и такой негигиеничный способ измены.

– Итак… – Я прилагала все усилия, чтобы мой голос звучал беззаботно – еще одна уловка заставить Ральфа захотеть меня. – С чего начнем?

– Нужно поговорить, – ответил он, по-прежнему не глядя на меня.

– Мы уже говорим.

Пальцы с силой сжали ножку бокала. Вот уже несколько недель, самых мучительных в моей жизни, он игнорировал мои сообщения. Не брал трубку, избегал меня в школьных коридорах, как бы отчаянно я ни преследовала его, переходя за ним из класса в класс. Его расписание я знала наизусть.