Дж. Конрат - Девятый круг

«ДЖЕК Д. – ЭТО БЫЛ РЕАЛЬНЫЙ УЛЕТ – Л. К.»

Херб сделал несколько снимков. Том, опустившись рядом на колено, попытался вынуть книжку, но не тут-то было.

– Ты глянь, проволокой прихвачено, – выдохнул он с гневливым отвращением. – К ребрам.

Какое-то время ушло на поиск кусачек, после чего за дело взялись парамедики. Я в эти минуты смотрела через реку, поглаживая себе живот и вспоминая о своей последней встрече с Лютером. В частности, то, какое он дал мне обещание:

«Мы еще встретимся. Скоро».

Я вздрогнула, как-то разом ощутив весь этот промозглый холод. Возле меня остановился Херб.

– Джек. Фин с Гарри рассказывали тебе про Женевское озеро? – спросил он.

– Женевское? То, что в Висконсине? Нет. А что?

– Там есть спа-курорт, специально для беременных. Мы тут меж собой подумали… Может, тебе недельки на три устроить себе отдых, а? Отложить все дела, уехать из города.

– Здесь, в Чикаго, мой доктор.

– Ну и что. Знаешь, какие там на спа-курорте специалисты? Супер! Лучшие во всем штате. А, Джек?

Я пристально оглядела моего друга. Его лицо, даром что щекастое, действительно выражало участливую обеспокоенность.

– Знаешь что, Херб? Если я начну бегать от каждого шизоида, который мне чем-то грозится…

– Она была жива , Джек. Когда Лютер ее вздергивал. Хьюз говорит, ее организм мог еще несколько минут бороться, а то и вообще до получаса. Выглядит как кровавая рубка мяса, но на самом деле все сделано с опытом, можно сказать, искусно. Сразу, легкой смертью, она не умерла.

Я пошевелила пальцами ног, как будто они враз затекли.

– Я ушла из полиции затем, чтобы избавиться от всего этого, – сказала я вполголоса. – Надеюсь, что это и будет тем самым избавлением.

– Вот-вот. Надеешься.

– Теперь насчет Женевы и прочего…

Я встряхнула головой, рассчитывая на возврат сил.

– Мне льстит, что вы втроем печетесь о моей судьбе, но спасибо. Очень прошу впредь никогда этим не заниматься, и…

– Хватит, – властно осек меня Херб.

Я повернулась к нему, удивленная жесткостью в его голосе.

– Джек, ну сколько еще ты будешь разыгрывать эту роль боевой мамаши! Мы стремимся тебе помочь, а ты только и делаешь, что противишься нам на каждом шагу. Одной тебе в этом быть нельзя. Единственное, что у тебя получается, это истязать себя и тех, кто к тебе неравнодушен.

Я не нашлась, что и ответить. С Хербом мы ссорились настолько редко, что любой его разнос, даже небольшой, повергал меня в растерянность.

– Готово! – заставил нас обернуться возглас Тома.

В руке он как трофей держал ту самую книжонку, вынутую из окровавленного пакета. Его он сунул под заляпанную ржавыми пятнами простыню.

– « Поджигатель », триллер Эндрю З. Томаса , – прочел он с пестрой обложки, на которой щерился некто маньячный с зажигалкой в руке.

– Томас? – переспросил Херб. – Слыхал. Паскудный писака. Понаделал кучу трупов и словно растворился.

– Эту книжку я читал, – сказал Том, постучав корешком себе по ладони. – Пироман поджигает всех подряд. Там есть место, где плохой парень через трубку в горле накачивает одну из жертв жидкостью для зажигалок. А затем чиркает спички и кидает их в открытый рот, пока не происходит возгорание.

– Очень мило, – ответила я. – Интересно, в каком извращенном состоянии надо быть, чтобы такое придумать? Не хотелось бы мне водить знакомство с таким детективщиком.

– Да нет, в целом нормально, – видимо, почувствовав мою неприязнь, спохватился Том. – Вопиющих сцен здесь не так уж и много. Больше смахивает на Стивена Кинга.

– Проверь, нет ли чего внутри, – сказала я ему.

Том большим пальцем взъерошил страницы и где-то посерединке нашел одну загнутую.

Глава 39, страница 102.

Что странно, в слове «копы» кружком была обведена буква «п». Я бегло проглядела страницу.

Копы были везде. Сиззл видел, как машины свиней стегают лучами фар по окнам. Склад был окружен, а свинские голоса ревели в мегафоны, приказывая выйти наружу, сдаться.

Ха, сдаться. Тупые, тупые свиньи.

Он оглянулся на единственный козырь в переговорах, что у него еще был. Точнее, был да сплыл. Агент ФБР был по-прежнему прикован наручниками к железному складному стулу, но походил больше на шкварку, забытую на костре. Горелую-прегорелую. Черную, как головня. Еще дымящуюся. Какая жалость. Последний человек, которого он имел удовольствие спалить.

– Кристофер Роджерс! – снова заревел свин-переговорщик. – Может, мы с тобой все же договоримся?