Фарид Джасим - Квантовый мост

Лаборант Мирошниченко уходил одним из последних. Когда он стоял на пороге ординаторской и натягивал ветровку, Инга окликнула его:

– Дима, что с материалами наблюдений?

Он вяло потащился к столу руководителя лаборатории и выложил перед ней флеш-накопитель с выгравированной эмблемой института.

– Простите, что не отдал сразу, вылетело из головы.

– Спасибо, Дима, – сказала на это Инга и взяла флешку в руки, – здесь все материалы, так?

– Да, все как просили.

– До завтра!

– И вам хорошего дня, Инга Юрьевна.

Лаборант устало улыбнулся на прощание и исчез за дверью.

Инга встала и прошлась по ординаторской. Время было только послеобеденное, но бессонная ночь давала о себе знать. В помещении опять барахлила вентиляция, воздух стоял спертый, душный. Она прошла к окну, распахнула створку. В комнату ворвался порыв свежего осеннего ветра – прохладного, но бодрящего. Торчать на работе совершенно не хотелось. Раз уж появилась возможность поработать дома, то лучше ею воспользоваться. Смена обстановки, особенно после вчерашнего, поможет вернуть самочувствие в норму. Инга закрыла окно, выключила компьютер и, взяв со стола флешку, направилась к двери.

Двадцать минут спустя она стояла на пороге своей квартиры, поворачивая ключ в замочной скважине. Из-за двери послышалось жалобное мяуканье.

– Привет, Жоська, девочка моя! – нежно проворковала Инга, войдя в прихожую. Пушистая рыжая персиянка принялась с энтузиазмом и громким мурлыканьем тереться о ноги хозяйки. Увидев, что та закрыла дверь и сбросила туфли, кошка помчалась в кухню, и продолжила жалобно мяукать оттуда, призывая хозяйку поторопиться. Намек был понятен и не требовал пояснений.

Наконец Инга приготовила себе чашку крепкого зеленого чая – своего любимого, с жасмином, – и прошла к письменному столу, занимавшему почетное место у стены между двух высоких расписных ваз со свежими гладиолусами, которые она частенько покупала сама себе. Несколько месяцев назад это место принадлежало телевизору, но Инга решила продать его. Все, что ей могло понадобиться от телевидения, находилось в свободном доступе в интернете. Она считала, что мощного качественного компьютера и широкополосного интернета вполне достаточно для связи с тем информационным океаном, в котором сегодня бултыхается человечество. Окруженный ворохом исписанных бумаг, старых квитанций и шоколадных оберток, на столе стоял ноутбук, соседствуя с переполненной окурками пепельницей.

Инга села на стул, «разбудила» компьютер. Вставив флешку, открыла папку с документами: сохраненными в электронном формате результатами полисомнографии Буковского. Отдельными файлами были записаны данные электроэнцефалографии с показателями биоэлектрической активности мозга, электроокулограммы с зарегистрированными движениями глаз, электромиографии, описывающей состояние мышечной активности во время сна, и, наконец, электрокардиографии с показателями ритма работы сердца. В отдельном файле хранились записи регистрации движения ног и прочих параметров, входящих в комплексный процесс полисомнографии. В папке имелся также видеофайл – запись камеры наблюдения, сделанная во время последнего сеанса. Ее Инга решила просмотреть в самом конце. Открывая документ за документом, она погрузилась в чтение, внимательно изучая каждую цифру, каждый скачок кривых на графике.

Поначалу Инга решила, что не поняла результатов, ошиблась, возможно, из-за недосыпания. Начала просматривать заново страницу за страницей, график за графиком. Мелькнула другая мысль: все равно ошибка, электроника дала сбой. Твою дивизию, таких показателей не бывает, только не у людей!

Электроэнцефалограмма демонстрировала аномальную активность в обеих миндалинах. Повышенная интенсивность сигналов в этой области мозга – явление вполне нормальное, когда человек боится, потому миндалины и называют центром страха. Но то, что показывали графики, выглядело совершенно невероятным.

Если аппаратура не ошиблась в замерах, возбуждение миндалин Буковского превышало средний индекс активности при ночных кошмарах на 150% в первую ночь и на 380% во вторую. А в третью – в последнюю ночь – индекс достиг совершенно фантастического уровня: на 550% выше средних значений. С подобным Инга не сталкивались ни разу за все восемь лет работы сомнологом, поэтому поверить в истинность зарегистрированных данных было трудно, даже невозможно. Если анализ не врет, то… Она затруднялась описать словами, что пациент должен был чувствовать во время своих кошмаров. Это находилось за гранью человеческой эмпатии.