Анна Ураскова - Имя камня

– По работе что-то? Блокнот.

– Да.

– Ты ведь, кажется, ещё учишься?

– Чисто номинально. Высшее я получила и уже несколько лет работаю.

– А…

– На днях сдавать большую статью, пытаюсь собрать воедино мысли.

– О чём пишешь?

– Для работы или для души?

– …и так, и так.

– Для работы – политический обозреватель. Для души и для Сарда – слухи о предполагаемых терактах.

– Что?.. В смысле?

Шанталь вздохнула и подняла взгляд к небу. Были видны звёзды.

– Мы долго выясняем место предположительной атаки. И когда уверены – Сардиус даёт сигнал, я сливаю эту информацию в одну из статей. От степени нашей уверенности зависит и степень окрашенности статьи.

– И как это работает?

– Газета не самая крупная, но известная. Даже если к ней не все относятся серьёзно, – всегда ведь есть такие, – информация доходит до людей. Там начинаются слухи. И эти слухи доходят до того, кого надо. Люди, рискующие своей жизнью, зачастую мнительны. Теракты отменяются.

– То есть… вы открыто говорите террористам, что знаете, где они готовы ударить?

– Отчасти.

– Но ведь это безумие! – вдруг резко сказал Дастин. – А если они узнают, кто пишет статьи? Если выйдут на тебя?

– Статьи выходят анонимно.

– Когда это кого-то останавливало?

Шанталь какое-то время молчала. Дастин чувствовал, что чего-то не понимает. Он более-менее успокоился и спросил, как мог, спокойно:

– Хорошо, допустим… допустим, вам это удается. Но если вы не угадаете?

– …или напечатаем слишком поздно, – тихо сказала Шанталь, смотря на свет фонаря. – Помнишь, в первую нашу с тобой встречу мы поссорились с Сардиусом? Мне пришлось написать статью позже, чем нужно было. Но операция тогда сорвалась просто чудом. Думаешь, такого не было раньше? Или они не меняли место удара накануне того, как статья выйдет в печать, когда мы уже не могли ничего исправить? Пойми, статьи – первая линия обороны. Если это не срабатывает – начинает работать Сардиус. Он последняя инстанция. Поверь, я бы не хотела, чтобы он подвергал свою жизнь опасности, поэтому делаю всё, что могу, чтобы этого не допустить. Но мы тоже ошибаемся.

– И что делает Сардиус?

– Обезвреживает.

Это единственное слово прозвучало очень жутко. Дастин почувствовал, как у него скрутило живот.

– И… часто ему приходится это делать?

– Приходится.

– Слушай… почему ты попросила аналитику?

– Чтобы быть в состоянии отвлечь внимание от основной своей работы и быть в курсе всех передвижений политического противостояния.

– Это ведь заготовленный ответ.

Шанталь закрыла свой блокнот.

– Я была фотокорреспондентом в горячей точке, в Алеппо. Иногда писала репортажи для видео репортёров, когда у тех не было на это времени. Однажды мы поехали за город, чтобы сделать репортаж про тех, кто был на передовой. И попали в кольцо окружения. В котёл. Нашего водителя убили, не посмотрев на дипномера. За руль сел другой журналист, он вывез нас с линии военных действий, но к самой границе кольца, дальше ехать было невозможно, потому что заканчивался бензин, а запасную канистру продырявило осколком. Мы могли попросту не доехать до следующего относительно безопасного места. Всю ночь мы провели в развалинах старого КПП, не могли дать центру знать, что мы живы, потому что не было никакой связи. Мы пытались связаться, по очереди иногда выходили на дорогу, чтобы попробовать поймать сигнал. Утром нам это удалось, и к полудню за нами приехали. В ту ночь я поняла, что нет ничего лучше тишины. Когда в радиусе нескольких миль никто не стреляет. Когда можешь просто спать, зная, что тебя не убьют.

Шанталь снова подняла взгляд к небу.

– Там я познакомилась с Сашей.

– Он был там?

– Он был тем корреспондентом, который сел на место убитого водителя.

Девушка очень натянуто улыбнулась.

– Теперь понимаешь, почему я предпочитаю не ездить с ним. Манера его езды с того дня… не изменилась.

Дастин продолжал смотреть на Шанталь, ничего не говоря. И та продолжила после некоторой паузы:

– Когда мы вернулись, Саша сделал мне предложение. И попросил, чтобы я больше никогда не ездила в горячие точки. Он тоже перешел на местное вещание. Но он знает, чем я занимаюсь сейчас. Я не могу иначе. Часть меня все равно осталась там, в Алеппо. Это как синдром у военных.

– Ты скучаешь по войне.

– Да, – Шанталь вновь попыталась усмехнуться. – Не самый хороший синдром для девушки.

– Поэтому ты ведешь подпольную войну. Как и Сардиус.