Блейк Крауч - Пустошь. Дом страха

– Я не смогу полюбить тебя так, как сделал это с твоим братом, – говорит он, затягиваясь. – Тебе уже доводилось сосать член?

Я молча качаю головой, и Уиллард вплотную подступает ко мне. У меня ноет челюсть, но я забываю про боль, как только чувствую исходящий от Уилларда запах. Он берет свой член в руку и проводит им по моей щеке.

– Возьми его в рот, мальчик, или я откручу тебе голову!

У меня по щекам текут слезы.

– Не могу. Я не могу!

– Мальчик, живо открывай рот. И делай так, чтобы мне стало хорошо. Старайся вовсю. И помни о брекетах.

Влажная головка его члена, похожая на луковицу, тычется мне в губы. Мне требуется целая минута, чтобы полностью засунуть ее в рот.

Камень размером с грейпфрут падает в воду рядом со мной, и Уиллард, пошатнувшись, отступает к противоположной стене и сползает по ней в воду. Он оглушен, а я не понимаю, в чем дело, до тех пор пока не вижу, как Орсон достает камень из воды.

Поскольку Уиллард зажимает левый висок, он не видит, как Орсон замахивается снова. На этот раз камень ударяет его прямо в лицо, и я слышу хруст треснувшей кости. Искаженное лицо Уилларда становится багровым. Поднявшись на четвереньки, он ползет к выходу из тоннеля. Снова подобрав камень, Орсон усаживается верхом на Уилларда, как раньше мы катались верхом на папе, и обрушивает кусок гранита ему на затылок. После четвертого удара руки Уилларда подгибаются, не в силах больше выдерживать вес его тела.

Обеими руками Орсон высоко поднимает камень и раскалывает Уилларду голову, словно спелый фрукт. Закончив, он, по-прежнему сидя верхом на Уилларде, оборачивается ко мне. Его лицо забрызгано кровью и мозговым веществом.

– Хочешь врезать ему? – спрашивает он, хотя бить теперь уже нечего.

– Нет.

Орсон бросает камень в лужу, подходит ко мне и усаживается рядом. Я сгибаюсь пополам; меня начинает рвать. Когда наконец снова выпрямляюсь, я спрашиваю:

– Что он сделал с тобой?

– Засунул свою штуковину мне в зад.

– Зачем?

– Не знаю. Смотри, я покажу тебе еще кое-что.

Орсон показывает свой крохотный член. На кончике головки волдырь, и при виде его я снова заливаюсь слезами.

Подойдя к Уилларду, я переворачиваю его на спину. Теперь у него больше нет лица. Его голова напоминает мне разбитый арбуз. Я нахожу у него в кармане промокшую пачку сигарет. Зажигалка лежит в пачке, я достаю ее и одну сигарету и подсаживаюсь к брату. Зажигаю сигарету, спускаю штаны и клеймлю себя.

– Мы с тобой по-прежнему одинаковые, – говорю я, всхлипывая от нахлынувшей боли.

К тому времени как собаки нашли Уилларда Бейса, в нем уже вовсю копошились черви. И хотя родители запретили нам до конца лета играть в лесу, похоже, они так и не заметили, что над их детьми надругались.

Странно. Я не помню, как забыл все это.

После того как Орсон закончил, надолго воцарилась тишина. Темнота в машине стала кромешной, вокруг бушевал буран.

– Полагаю, ты считаешь, что это многое объясняет, – наконец нарушил молчание я.

– Нет. Ты хочешь знать, что я думаю? Я думаю, что, даже если б с нами не случилось то, что случилось в тоннеле, мы бы с тобой все равно оказались в этой пустыне. Я такой, какой есть, не потому, что меня изнасиловали, когда мне было двенадцать лет. Уиллард Бейс только подлил масла в мой огонь. Когда ты наконец это поймешь?

– Что?

– То, что в тебе это тоже есть.

– Я это вижу, Орсон.

– И?..

– И я это ненавижу. Боюсь. Уважаю. И если б мне хотя бы на мгновение показалось, что это способно повелевать мною, я бы приставил пистолет к виску. Ну, а теперь пора делать укол.

Когда я проснулся, шума ветра слышно не было. Часы показывали 10.00. Орсон дышал глубоко и размеренно, и хотя я хорошенько его встряхнул, он даже не пошевелился.

В машине стало нестерпимо жарко, и я отключил печку. Затем включил стеклоочиститель, и щетки сгребли толстый слой снега. В ветровое стекло ударил солнечный свет, ослепительно яркий.

Над капотом поднимался высокий сугроб. Окинув взглядом белую пустыню, я увидел лишь спутанные ветки высоких кустов полыни, кое-где торчащие из снега. Безоблачное небо было синим, словно цветок орхидеи.

В нескольких милях впереди я увидел белую горную цепь, и у меня мелькнула мысль, не та ли это самая, что поднималась позади бревенчатого дома и сарая.

Глядя на спящего рядом брата, я почувствовал, как мне стиснуло грудь. Ублюдок! Мне снилось, как Уиллард Бейс заставляет меня взять в рот его член. Ярость осталась – гноящаяся рана в животе, и чем больше я гнал ее от себя, тем сильнее она разбухала. Напрасно брат поступил так со мной.