Питер Джеймс - Кровная месть

Пытаясь приободрить девушку, он сказал:

– Тут о тебе написано много хорошего, Тина. Оказывается, ты из секретаря издательства доросла до шеф-редактора, а теперь возглавляешь отдел документальной литературы.

Он отложил «Мейл», открыл «Миррор» и поднес к ее лицу.

– Тина, ты только посмотри. Здесь фотография твоего бойфренда. Он говорит, что не представляет, что с тобой случилось, и с ума сходит от беспокойства.

Томас внимательно рассмотрел лицо на фотографии, потом перевел взгляд на Тину. «Вот эти двое встречаются. Как они познакомились? Как стали парой?»

– Скажи мне, Тина, почему этот парень тебе нравится? Он, вообще-то, не очень красив, да и вид у него глуповатый. Почему кто-то захотел завести роман с ним, а не со мной?

По-прежнему никакого ответа.

Томас отвернулся и положил газету.

«Что я сделал с этой женщиной? – Слеза скатилась по его щеке. – Что я натворил?

Нужно как-то из этого выпутываться».

– Тина, вот ты все время твердишь, что раскаиваешься в том, что отказалась издавать книгу моей матери. Пойми, я ведь тоже чувствую свою вину. Я виноват в том, что моя мать сошла в могилу, так и не увидев свою биографию напечатанной.

Томас отвернулся и принялся выхаживать взад-вперед по бетонной камере, снова и снова обдумывая один и тот же вопрос: оставить пленницу здесь или отпустить?

Наконец он вытащил из кармана монету, подбросил ее, поймал.

Решка.

– Тина, я тебя отпускаю.

15 июля 1997 года, вторник. 4:00

Надо все закончить сегодня. Завтра похороны и поминки, и мне потребуется ясная голова. Есть много всего, о чем следует поразмыслить.

Я отправился посмотреть на Тину, но она уже ушла. Пульса нет. Я дал ей совсем маленькую дозу кураре, который парализовал ее легкие. Умерла она, наверное, быстро. Очень уж ослаблен был организм.

В целом, я думаю, пребывание здесь пошло Тине на пользу. Она оказалась значительно более способной ученицей, чем я предполагал. Я процитировал ей Сократа: «Самая сильная боль – та, которую человек причиняет себе сам». И Тине хватило ума понять это. Я рад за нее.

Я чувствую, что, обретя здесь важные знания, она в следующий раз не повторит своей ошибки. Но решать это будут уже там, наверху.

У Господа наверняка есть своя собственная монета.

На похороны никто не пришел.

Томас сидел на заднем сиденье черного «даймлера», пытаясь сообразить, в чем дело. За окном, искаженный миллионом призм, мелькал Лондон; этой части города он не знал. То ли шел дождь, то ли он плакал, а может, и то и другое – какая теперь разница?

Томас с размаху ударил ногой прямо по сиденью перед собой – тому, что было рядом со стеклянной перегородкой, разделяющей его и водителя. Увидел, что шофер чуть повернул голову и посмотрел на него в зеркало заднего вида. Ну и пусть!

Его мать умерла, и больше ничто уже не имело значения.

Кроме этого.

Никто не пришел! Только сотрудники похоронной компании – водители, люди, которые должны нести гроб, да еще некий мистер Смайт, щегольски одетый человек, выполнявший на похоронах роль распорядителя. Местный священник проигнорировал восемьдесят процентов той информации о матери, которой снабдил его Томас. И еще явился какой-то идиот-репортер с дешевой камерой – этому хватило наглости спросить у него, кто такая Глория Ламарк.

Господи милостивый!

Может быть, люди просто неправильно поняли его указания и теперь ждут в доме на Холланд-Парк-авеню? В «Таймс» опубликовали некролог, который он сам написал (у них, видите ли, не имелось информации), но про похороны там ничего не говорилось. Он сделал рассылки членам фан-клуба. Поместил объявление на сайте матери. Томас упорно отказывался признавать тот факт, что никто никогда не отвечал на его рассылки и не заходил на сайт Глории Ламарк.

Водитель, невысокий мужчина в форменной фуражке, с вожделением поглядывал на проходивших мимо женщин. Томас видел, как он постоянно крутит головой туда-сюда, рассматривая очередную красотку.

Томас просто глазам своим не верил. Они возвращаются с похорон его матери, а паршивец из похоронной конторы, чья голова должна быть занята скорбными мыслями, вместо этого идет на поводу у своего похотливого пениса.

Томас подался вперед и постучал по стеклянной перегородке:

– А ну немедленно прекратите!

Водитель, испуганный и смущенный, повернул голову:

– Сэр?

Но Томас уже откинулся на спинку сиденья. Он погрозил шоферу пальцем. Тот, испытывая еще большее недоумение, полностью сосредоточился на дороге.