Питер Джеймс - Кровная месть

У него просто сердце кровью обливалось, когда он думал об этом. Достоинство всегда имело для матери огромное значение, а теперь патологоанатом распилил ее, вскрыл ножом и скальпелем на холодном металлическом столе.

Томас посмотрел на свой стол. На зубы Тины Маккей. Он смыл с них кровь и аккуратно разложил по порядку, дабы быть уверенным, что ни одного не пропустил. Все здесь, полный набор. И в довольно хорошем состоянии, – видимо, редакторша хорошо за ними ухаживала.

Тут Томас почувствовал неожиданный укол вины за ту боль, что причинил девушке. Он еще раз приподнял лейкопластырь, осмотрел ряд ранок на запястье. Потом перевел взгляд на экран, на те слова, которые только что набрал на клавиатуре.

«Ты должен наносить ответный удар любым доступным тебе способом. Должен!»

Прочел – и ему стало лучше. Причина и следствие. Может быть, на этом и зиждется мироздание. Тина Маккей укусила его, теперь она больше не сможет кусаться.

Нет нужды чувствовать себя виноватым.

И вообще, редакторша оказалась здесь лишь потому, что отвергла рукопись. В этом никто не виноват, кроме нее самой.

«Жажда жизни – странная вещь, – подумал он. – Чтобы выжить, люди будут делать что угодно и говорить что угодно. Даже если – как в случае с Тиной Маккей – они остаются в живых только для того, чтобы выносить новую боль и молиться о смерти».

Почувствовав, что теперь его совесть чиста, он потянулся к музыкальному центру и нажал на клавишу воспроизведения. И комнату тут же заполнил голос психиатра. Томас уже наизусть знал все, что тот сказал.

Он перемотал пленку, откинулся на стуле и прослушал еще раз – в сотый или в тысячный, а может быть, и в миллионный раз звучал взволнованный голос Майкла Теннента: «Добрый вечер, это доктор Теннент. Глория, перезвоните мне, пожалуйста, сразу же, как только получите это сообщение. Боюсь, что я расстроил вас сегодня утром. Нам необходимо поговорить».

После разговора с Германом Дортмундом Майкл Теннент пребывал в еще более растревоженном состоянии, чем до начала приема. Он никак не мог сосредоточиться на следующей пациентке – сорокадвухлетней женщине, страдающей дисморфофобией: за последние пять лет она сделала себе двенадцать пластических операций как на лице, так и на теле. Трагедия состояла в том, что прежде она была весьма привлекательной женщиной, только не могла в это поверить. В отличие от Глории Ламарк, которая гордилась своей прекрасной внешностью и не могла поверить, что когда-нибудь потеряет красоту.

У Майкла адски болела голова. Хотя он был в легком льняном костюме бежевого цвета, но весь покрылся по́том. Хорошо бы съездить домой, принять две таблетки парацетамола, посидеть в темной комнате. Но сегодняшний день у него был расписан до минуты, нельзя же бросать пациентов. Некролог в газете красноречиво подтверждал это.

Передозировка лекарственных препаратов…

Он точно знал, почему Глория Ламарк так поступила, и это было хуже всего. Она сделала это, потому что…

Зазвонил телефон. Его секретарша Тельма сообщила о приходе пациента, записанного на одиннадцать часов.

– Попроси его подождать несколько минут.

– Хорошо, доктор Теннент, – сказала Тельма, а потом нервно добавила: – Я слушала вашу вчерашнюю передачу. Если позволите мне высказать свое мнение: вы держались гораздо увереннее, чем обычно.

Тельма досталась Майклу в наследство вместе с кабинетом от его предшественника. Он знал, что ее муж – настоящий тиран, и подозревал, что и отец ее почти наверняка был таким же. Невысокая, аккуратная седоволосая женщина, нервная, услужливая, вечно стремящаяся угодить, Тельма казалась старше своих лет. Теннент предположил, что она, вероятно, научилась жить, избегая любой конфронтации. Бедняжка нашла безопасное русло среди камней и теперь ни на дюйм не отклонялась в сторону. Нет взлетов, нет и падений. Не полноценная жизнь, а убогое существование. Хотя у многих людей нет даже этого.

Тельма редко выражала свое мнение, и тем сильнее сейчас ее замечание удивило Майкла.

– Правда? – запустил он пробный шар. – А по-моему, так я вчера был далеко не в лучшей форме.

После некоторой паузы секретарша ответила:

– Мне показалось, что вы в большей степени, чем обычно, говорили от сердца, очень убежденно… Нет, я вовсе не имею в виду, что обычно вы неубедительны, но в этот раз вы определенно говорили иначе.

«Неужели из-за Аманды?» – подумал Майкл. А вслух сказал: