Питер Джеймс - Кровная месть

«Может быть, сын уехал и в доме никого нет? – подумал Майкл. – Лучший тайник тот, который находится на самом виду. – Он понял, что его мысли снова путаются. – Ну и где здесь может быть тайник?»

Дверь из кухни вела на небольшую террасу. Слева металлическая пожарная лестница поднималась до третьего, и последнего, этажа здания. С десяток окон. Все закрыты. Мимо пролетела бабочка-крапивница. Майкл оглянулся по сторонам. Не видят ли его соседи? Вряд ли. Его защищала густая листва.

И вообще, если соседи поднимут тревогу и вызовут полицию, то ему это только на руку!

Он поднялся на террасу и заглянул сквозь застекленную дверь на довольно неопрятную, старомодно обставленную кухню. На столе лежала пустая коробка из-под пиццы. Летали мухи, и неудивительно: в раковине стояли грязные тарелки.

«Кто-то здесь недавно был. Сын Глории? Где он сейчас? Отправился в магазин? Вообще уехал из Лондона? Оставил грязь, зная, что прислуга все уберет? А где, кстати, горничная и кто-нибудь еще из персонала? Почему никого не видно? Глория всегда говорила, что у нее огромный штат прислуги. Может, танцуют на ее свежей могиле?» – злорадно подумал Майкл.

Дрожащими руками он попробовал открыть дверь, но та оказалась заперта.

«Бог мой, да ведь за проникновение в чужое жилище и посадить могут. Психиатр-взломщик. Вот журналисты обрадуются».

Майкл стал проверять одно за другим окна первого этажа. Все они были заперты. Тогда он взобрался по пожарной лестнице. Борясь со страхом высоты, который преследовал его всю жизнь с самого детства, ступил на узкие мостки наверху. Держась за перила, медленно прошел дальше, прижал лоб к стеклу подъемного окна. Что-то вроде гардеробной.

Он осторожно попытался открыть окно. К его удивлению, оно легко распахнулось.

«Не сходи с ума, Майкл Теннент. Немедленно развернись, спустись по пожарной лестнице, сядь в машину и возвращайся на работу. У тебя нет ни малейших оснований для проникновения в чужой дом».

Сильно нервничая, он повернулся и огляделся. Отсюда был хорошо виден сад соседнего дома справа. Пустой. Бассейн укрыт: похоже, хозяева уехали. Вид на дом слева загораживал огромный куст ракитника. Хвойные деревья в конце сада заслоняли собой довольно уродливый гараж – небось специально для этого их и посадили.

Майкл перебрался через подоконник и спрыгнул на пол. Все помещение от стены до стены было застлано толстым ковром. Майкл затаил дыхание и прислушался. Тишина. Пахнет кожей и нафталином.

Бесконечные аккуратные ряды женских туфелек. Шляпные коробки, громоздящиеся друг на друга. Из полузакрытых дверей переполненного гардероба выпирают платья в полиэтиленовых чехлах, какие выдают в химчистке. Тихо ступая, Майкл прошел по узкому проходу к двери, взялся за ручку, снова прислушался. Когда он открыл ее, по ковру зашуршал резиновый дверной уплотнитель, но петли, к счастью, не заскрипели.

Майкл оглядел площадку во всех направлениях, вслушиваясь в тишину дома. Ничего. Только где-то внизу тикали часы. Нервная дрожь сотрясала все его тело, когда он вышел на лестничную площадку, пол которой устилал такой же серый ковер, как и в гардеробной. Он окинул взглядом стены, увешенные фотографиями Глории Ламарк. Несколько закрытых дверей, бронзовый бюст актрисы на пьедестале и ведущая вниз лестница – широкая, с красивыми резными перилами.

Останавливаясь после каждого шага и держась поближе к стене, Майкл проверял по очереди ступеньки – не скрипят ли. Так он добрался до следующей площадки. Прислушался, опасливо оглядел все закрытые двери, не представляя, что будет делать, если одна из них вдруг откроется. Наверное, побежит – либо к выходу, либо назад в гардеробную, в зависимости от того, какой путь к отступлению будет свободен. Одна из дверей была приоткрыта, но света изнутри не проникало. Вероятно, это была какая-то из зашторенных комнат. На подставке стояла большая веджвудская ваза с увядшими цветами. А на полу прямо возле своей ноги Майкл увидел чашку с недопитым кофе. Поверхность ее покрывала зеленая корка плесени.

«Здесь никого нет. Дом пуст. Он пустует со дня смерти хозяйки. Где ее сын? Уехал? Не нашел в себе сил оставаться здесь в одиночестве?»

Теперь Майкл перестал осторожничать и быстро спустился в холл. Все стены здесь тоже были увешены фотографиями Глории Ламарк. В центре красовалась большая картина, на которой была запечатлена Глория, выходившая из лимузина; повсюду афиши, кадры из фильмов, газетные статьи в рамочках. Просто музей какой-то.