Дмитрий Роюк - Театр надежд

– То, что я тебе подарю – это нечто большее, чем ты можешь себе представить. Но это не деньги.

Катя с любопытством посмотрела на Полидоруса, и ее глаза заблестели.

– Я обожаю подарки!

Пока Катя на эмоциях знакомилась с Полидорусом, рядом прошли остальные ребята.

– Стойте! – закричал Полидорус.

Кто-то оглянулся. Это был Филипп.

Полидорус оставил Катю, и побежал через дорогу, чтобы поймать других участников Театра Надежд. Довольно резкий, он выставил голову вперед, внимательно разглядывая руки, искал красные ленточки. И, разумеется, нашел.

Дергая каждого за руку, он галантно улыбался, располагая к себе. Кто-то реагировал застенчиво, а кто-то приветливо. Марк Маяковский смотрел из-подо лба, и возможно в эту секунду он мог быть похожим на своего известного, на весь мир, предка. Но и он в конце растаял.

Самодовольный Стас Хованский стоял рядом с важно думающем о себе Эндрю. Со стороны они походили на двух красивых парней, которые пришли в клуб снять телок. Но ребята улыбаясь, скалили зубы. Они прилетели сюда не расслабляться. Их цель – мировая слава. И по первому зову судьбы они прибыли. Прибыли, чтобы наконец-то получить то, что заслуживают.

Вся трупа каким-то волшебным образом стала в полукруг, для знакомства. А проводник Полидорус оказался в его центре.

Филипп тут же сфокусировался на деталях: Катя сексуально облизывала белые зубы, не желая терять драгоценные секунду, завоевывая внимания таких красавцев, как Эндрю и Хованский.

Эндрю и Стас старались держаться ровно, но немного жеманились, наивно разбирая собственные мысли. В их головах проскальзывал страх: «а вдруг с меня просто сдерут деньги за игру в таком известном театре и отправят домой, объяснив, что ищут совершенно других актеров».

По лицу Артура были видно, что он замыкает круг, он здесь не с краю, он главный. Пожилой писатель тяжело разглядывал всех стоящих, но в его выцветших от времени голубых глазах светился огонь надежды. Он дышал на полную грудь. Наконец-то он дожил до исторического момента – скоро о нем будут говорить все.

Насупившийся Марк Маяковский не мог скрыть добродушной улыбки. «Неужели здесь мне по-настоящему интересно?»

Полидорус стоял в центре и рассказывал общие правила пребывания в Театре Надежд.

Правило номер один:

Никто не должен знать в какую часть города направляется трупа.

Правило номер два:

Питание актеров – слава. Плохо сыграешь – остаешься без ужина.

Правило номер три:

Сориться только на сцене. Эмоции в стенах Театра Надежд, строго запрещены.

Правило номер четыре:

Никаких отношений. Все чувства только на сцене.

Правило номер пять:

Если ты чувствуешь, что срываешься, Театр Надежд обязательно тебе поможет.

– Чем же? – спросил Филипп, решив, что с этих правил он начнет свой репортаж.

Полидорус повернулся к Филиппу и, убрав черные, как у ворона волосы назад, сказал:

– Задача Театра играть себя. С помощью новой методики мы с вами освоим, как жить по собственным желаниям, получая то, что заслуживаем. И если Филипп я сойду сума, тебе придется надеть на меня смирительную рубаху и вытолкнуть на сцену.

Филипп пристально посмотрел на Полидоруса. «Интересно, какое у него имя на самом деле? И что он проворачивает на самом деле? Гипнотизирует и продает людей? Или простой коучер по самореализации? Если никто не знает, в какую часть греческого города нас повезут, то это может дать намек на то, что Театр Надежд – обычная декорация для дураков. Впрочем, вся жизнь – и есть декорация».

Вся трупа села в микроавтобус.

Артур залез на переднее сиденье и вставил в уши наушники. Он пребывал в состоянии полного недоумения. «Где вообще сам Миша? И что здесь, черт возьми, происходит?» Артур нервно нажал на play в загруженной медиатеке телефона, и постарался поймать релакс, чтобы потом принять взвешенное решение.

Микроавтобус уже почти тронулся с места, как вдруг на дорогу выскочила стюардесса. Аня была без багажа. И у нее был удручающий вид.

Полидорус вышел из машины, взял девушку за руку, и посадил в салон, рядом с Катей.

Машина тронулась в путь.

Проезжая старинные улицы, Аня засмотрелась в окно, обводя взглядом красоты, она вдруг почувствовала приступ нахлынувшего отчаяния. Сердце снова сжалось. «И зачем я на это решилась? – спрашивала она себя. Наверное, это единственное чего я хочу, после смерти Майкла». Аня поправила штору, и глубоко вздохнув, закрыла глаза.

Стас Хованский по-прежнему смотрел самоуверенно, прямо перед собой. Его забавляла эта поездка. «Интересно, – думал он, – как эти неудачники будут играть на сцене? Кто их вообще сюда позвал?» Поглядывая на Эндрю, молодого врача, он почувствовал легкий укол зависти к его бицепсу, и профессии доктора. Такой сопляк, а уже лечит, в частной клинике. Стас всего добился сам. Пришлось нелегко, но упорство помогло. Как говорил ему отец: чтобы добиться чего-то, нужно постоянно думать об этом, рассматривать предмет мечты с разных ракурсов. И Стас думал, глядя на себя в зеркало, что идеально бы, чтобы он продолжил род Хованских, в роли звезды. После того, как его не приняли ни в один театр Москвы и ни на одну съемочную площадку, Стасу пришлось рекламировать мужское белье. Он стыдился своей профессии, но смог быстро накопить деньги и создать свой бренд одежды, для элегантных женщин, понимающих в мужчинах. Стас был редкой особой, и считал, что принадлежит к касте избранных. Хоть так в его богемской тусовке никто не думал. Точнее думал, но не говорил об этом Стасу (в чем точно был уверен Стас). Хованский понимал всю суть его приглашения – он идеальный образ героя, и наконец-то его заметил не обычный режиссер, а гений постановки.