Helga Duran - Девочка-криминал

Я пока не решил, как относиться к девчонке. Как к невесте Ника? Как к безмозглому ребенку, за которым нужен глаз да глаз? Как к женщине, на которую у меня очень четко встал?

Если до сегодняшнего дня Валерия была для меня просто средством для достижения цели, то за сегодняшний день многое изменилось. Во мне самом. Я больше не мог относиться к Валерии, как к вещи, бездушному предмету.

Это было плохо. Очень плохо. Я не должен сближаться с ней больше, чем того требуют обстоятельства.

Я смотрел на грязную, заплаканную, растрепанную, перемазанную моей кровью девочку и понимал, что теперь я не смогу пустить ей пулю в лоб или перерезать ей горло. Не смогу.

Ник приехал довольно быстро. Напротив автобусной остановки, которую я выдал ему за ориентир, остановились две наших машины и бронированный «Джип» Вакулы, из которого вышел Ник.

Он помахал нам рукой, и Валерия первой сорвалась с места. Едва поднявшись на гудящих от усталости ногах, я поднял с земли автомат и заковылял навстречу Нику. Туфли, хоть и дорогие, явно не предназначались для путешествия в несколько километров, поэтому нещадно натерли мне ступни. Все о чем я мечтал, переставляя ноги – это помыться, напиться и, возможно, жестко поебаться перед сном.

Я неотрывно смотрел на Валерию, которая с разбегу бросилась на шею моему другу. Он закружил ее в объятиях, а потом, когда он опустил ее на землю, девчонка притянула его голову к себе и поцеловала Ника. Сама.

Нику, похоже, понравилась внезапная атака Валерии, потому что когда я подошел к сладкой парочке, они все еще жадно сосались.

Я тяжело вздохнул. Мне бы отвернуться от них или сесть в машину поскорее, но я продолжал смотреть на Валерию, точнее, на ее реакцию. Первый поцелуй, как-никак.

Ник ее отпускает, и теперь я могу видеть, как она становится красной от смущения. Ее губешки, со смазанной помадой, растягиваются в счастливой улыбке. Валерия не выдерживает взгляда Ника, который смотрит на нее голодными, горящими глазами. Девчонка сначала смотрит себе под ноги, а потом переводит взгляд на меня, и ее улыбка из смущенной превращается в самодовольную.

Мне отчего-то становится грустно. Вот, о чем я и говорил – охота началась. Ник развратит эту мисс наивность настолько, насколько у него хватит фантазии.

Зачем я об том думаю, если это неизбежно? Без понятия. Я просто устал.

Я бессчетное количество раз представляла нашу с Никитой встречу и наш первый поцелуй. Мне это виделось более романтичным и радужным. Я в красивом платье, а Никита смотрит на меня, как на королеву, боясь дышать.

Это должно было случиться точно не после бойни, в которой я потеряла близкого друга.

Получилось, как получилось. Меня и так подташнивало от волнения, а когда он вышел из машины, высокий, сильный, красивый, и улыбнулся мне, сердце чуть не выпрыгнуло. Пахло от Никиты просто потрясающе! Запах был мягче, чем от Кирилла, но у меня голова закружилась от этого ароматного горячего облака, когда я повисла на шее мужчины.

Никита целовал меня вовсе не нежно, как мне мечталось, а наоборот, так жестко и жадно, как будто я его собственность. Его губы были твердыми, а язык довольно проворным и наглым.

Я пока не поняла, понравился ли мне наш первый поцелуй. Может, это от того, что я все иначе представляла, а может, потому, что я больше не целовалась ни с кем?

А как целуется Кирилл? Тоже грубо и властно? С виду он такой и есть. Он даже смотрел на меня теперь с каким-то раздражением, как будто я его жутко утомила. Мужик реально странный…

Кирилл и Никита посадили меня между собой на заднее сиденье папиного броневика и переговаривались о том, что произошло, обсуждая, как им быть дальше.

Вначале я жадно вслушивалась в их разговор, но потом, когда поняла, что приоритетной задачей было найти Клима, я потеряла к мужской беседе всякий интерес и сосредоточилась на Никите.

Он привлек меня к себе, уложив мою голову к себе на грудь, и это было так здорово! Я обняла мужчину за талию, просунув руку под его распахнутую куртку, и хотела, чтобы эта поездка не кончалась никогда.

Рядом с Никитой я почувствовала себя в безопасности. Мне было так тепло и уютно в его объятиях, что даже не верилось, что так будет теперь всегда. Я слушала, как его размеренный, тягучий, как мед, голос, эхом ворочается у него в груди, а в животе творилось что-то невообразимое. Все кишки то заматывало в узел, то они ухали разом вниз, как будто я катаюсь на американских горках прямо сейчас.