Александр Кондратьев - Дневник инвалида

Саня врезался в меня, а потом в нас врезался КАМАЗ. Кажется, слегка пострадала еще пара легковушек. В тот миг все было как в замедленной съемке. Я видел девочку, завороженно смотревшую на аварию, ее маму, кричащую от ужаса, свой Олимпус, разлетевшийся на части, Саню, разложившегося на асфальте как большая тряпичная кукла. На удивление я тогда воспринимал все совершенно ясно и без эмоций. Сашка лежал в отключке, руки и ноги его были распластаны неестественным образом, его правое плечо точно было сломано, мне казалось, что он дышит. Мне очень хотелось, чтобы он дышал.

Водитель КАМАЗа, прихрамывая, подбежал сначала ко мне, осмотрел шальным взглядом меня и со словами «жесть» побежал к Саньку.

Я был абсолютно спокоен.

– Переверни его аккуратно на спину, одежду и шлем не снимай, жди скорую! – крикнул я ему.

– Скорую-то вызвали? – спросил я у прохожих. Я лежал на асфальте, облокотившись на локоть единственной руки, как будто любуясь закатом на пляже Индийского океана, как тогда с Машкой, и мне становилось все спокойнее. С ней мы просто гуляли по побережью, а вечерами вот так ложились и смотрели на закат. Она клала голову мне на колени, и мы могли часами просто молчать. Рядом с любимым человеком слова не нужны.

– Да, скорая уже едет, – дрожащим голосом сказала молодая девушка, мама той самой девочки, глядя куда-то ниже моего торса и боясь подойти. Я проследил за ее взглядом и увидел под собой огромную лужу крови, которая пульсирует, как будто из шланга, но не из шланга, а из огромной раны на моем левом бедре, из которой торчит кость, а нога развернута на 90 градусов в неположенном месте. Услышав звуки сирены, я подумал «быстро они» и отключился.

Когда я очнулся, я увидел перед собой мелькающие лампы, это был потолок, и меня куда-то везли по коридору. «Больница», – подумал я. На лице кислородная маска, в вене игла, капельница льется струйно. Слышу разговор двух докторов:

– Что здесь? – спросил, кажется, еле знакомый голос.

– ДТП, открытый перелом бедра с повреждением артерии, в операционной ждут, бригада готова, – этот голос был незнаком.

Обладатель знакомого голоса посмотрел в какие-то бумаги, потом на меня.

– Твою ж мать, это же Петров! Он у нас год назад лечился – хрустик, спинальник, ниже ягодиц ничего не чувствует, так и не восстановился, значит, странно.

– Что делать будем? Может, ампутируем сразу? И так, скорее всего, останется без ноги, а она ему нужна? Не пользуется же он ей, не ходит то есть. Так хоть жизнь спасем…

Первое, что помню после операции, это знакомый до боли писк кардиомонитора, повторяющий ритм моего пульса, а значит, я в реанимации. Странное чувство, как будто кроме сознания у меня ничего не включилось. Дышу, но не сам, грудная клетка как будто сама собой поднимается и опускается в нужном ритме. Во рту труба, в носу труба; ощущения знакомые – интубационная трубка и желудочный зонд. Значит, все-таки спасли. Как там Саня? Веки тяжелые, поднимаю еле-еле. Обычный, наверное, свет кажется очень ярким, режет глаза. Куда-то в шею капает капельница, в животе дренаж, в ноге – тоже, из ноги торчат какие-то железки, пальцы вроде обычного цвета, значит, ногу все-таки спасли.

Где-то рядом суета, слева от меня реанимируют больного. Из правой руки его тоже торчат железки, как у меня, видно, какой-то способ фиксации перелома, откуда-то из тела на уровне пояса торчат такие же железки – как будто внешний каркас, наверное, фиксируют кости таза. На голове повязка, вся в крови, из головы дренаж, на животе повязка и тоже дренажи. На кисти татуха, такая же, как у Сани… Черт, это же Саня! Я пытаюсь что-то крикнуть, приподнять голову, но отключаюсь.

Мои руки и ноги были привязаны, время тянулось невыносимо медленно, я чувствовал крайней степени изнеможение и невыносимую боль поочередно с наркотическим опьянением от лекарств, а зачастую и то, и то одновременно. Периодически слышу надоедливый писк кардиомонитора, чувствую, как меня перестилают, моют и вытирают дерьмо, обрабатывают пролежни на крестце, вытаскивают дренажи из живота, чувствую, как мне в желудок и легкие суют какие-то трубки через рот. Слышу разговоры медиков рядом с моей койкой:

– Повезло ему, что дежурил Романцев, другие бы ногу не спасли, да и хирурги молодцы, постарались. А мотобанда его и в прошлый раз помогала, и сейчас.

– Да, если бы не его братия, точно бы он помер. Помнишь, в прошлый раз они притащили столько антибиотиков, что даже остались лишние, им только дай задание, они всегда помогут.

Читать дальше