Майкл Мортимер - Тайна Девичьего камня

Теперь быстро, надо спешить!

Она поползла вперед, прямо по льду, пытаясь распределить тяжесть тела как можно более равномерно.

Новые звуки в воздухе.

Через несколько метров она доползла до револьвера, который оставил на льду бугристый след. Быстро дыша, перевернулась на спину и сорвала зубами варежки.

Ида увидела, как чайки над ней внезапно взяли новый разбег, они ныряли, словно она была их ориентиром. Дрожащей рукой помахав револьвером, она прицелилась и нажала на курок.

БУ-БУМ!

Закрыв глаза, опять выстрелила.

БУМ! БУМ! БУМ!

Она продолжала стрелять, пока что-то не щелкнуло.

И тут раздался голос.

Ида опустила револьвер.

Это действительно голос?

— Спокойно! Бери камень и лежи тихо!

Она открыла глаза.

У кромки льда стоял Лассе, все еще обмотанный буксирным тросом.

— Поторопись!

Она посмотрела на небо. Чайки рассредоточились и снова поднялись вверх. Я их напугала!

Ида быстро ползла дальше по льду. Лед под ней хрустел и покачивался, она приближалась к полынье и чувствовала, как наст вдруг стал прогибаться, а ледяная вода пошла вверх и намочила ей живот.

Проклятие!

— Осторожно! — крикнул с берега Лассе. Она увидела, что он пробежал немного вверх по течению. Он резко свистел, пытался жестикулировать связанными руками и кричал на птиц, чтобы отвлечь на себя их внимание.

— Поторопись! — кричал он. — Моллюски тоже там! И его куртка! Ты должна взять с собой все!

Она стала медленно скользить вперед, не думая.

Наконец-то — вот, она добралась — она схватила камень, и потом — да, тоже там — свинцовую шкатулку. Окоченевшими белыми пальцами сразу положила камень на место в чехол и плотно закрыла крышку.

Теперь… теперь чайки больше его не учуют… можно надеяться.

И там — куртка, рюкзак…

Она неуклюже запихнула в рюкзак всех моллюсков и коробку.

И тут она услышала: взмах крыльев и крики чаек. Она вздрогнула и собралась было принять позу зародыша, как заметила, что птицы приземлились рядом с ней, немного поодаль.

Птицы опустились на лед и беззвучно наблюдали за ней. Несколько чаек стали клевать наст.

— Быстрее! — закричал Лассе. — Давай обратно на берег!

Она заскользила дальше на животе, как тюлень, и развернулась на сто восемьдесят градусов. Теперь лед был еще более мокрым и опять трещал. Она едва успела застегнуть все молнии, как рюкзак неожиданно ускользнул от нее.

Она почувствовала, как ноги сковывает ледяной мокрый холод.

Вода. Один градус тепла.

И она поняла: скользит не рюкзак, а я сама.

Ноги, лодыжки, колени, бедра — раздался грохот, а вслед за ним глухой треск, и весь лед под ней треснул — ледяная вода пропитала ее ноги, а потом и туловище. Она замахала руками — кошки, если бы у меня были кошки! — и вытянула ладони вверх и в стороны, но схватиться было не за что. Она шарила и колотила обеими руками, слыша в отдалении голос Лассе и чувствуя, как силы покидают ее.

И ее затянуло прямо в черную воронку.

Что случилось, подумала Ида, что происходит?

Пока ее с грохотом несла бурлящая черная вода, в голове роились неясные мысли.

Разве не правда… что, умирая… видишь в конце свет? Так странно, что… это была ошибка… во всех фильмах… герои и пациенты… свет в туннеле. Я ведь верила в это… с тех пор, как прочла Астрид Линдгрен… Братья Львиное Сердце, я так в это верила… Когда Сухарик в конце сажает себе на спину своего умирающего старшего брата… и прыгает через пропасть в Карманьяке, вниз, в смерть, в сторону страны Нангияле. И последние слова мальчика… Я вижу свет… я вижу свет…

Она почувствовала, как вода резко несет ее дальше, она совсем потеряла чувствительность, ее голова ударялась о камни, песчаную отмель и кромку льда.

…ложь … какая мерзкая ложь… Бедные братья Львиное Сердце… бедные мы все… Когда мозг перестает получать кислород… синапсы включают успокаивающие световые импульсы… они создают в сам смертный миг ложное световое сияние, как будто от ждущего тебя рая…

Ей показалось, что ее мозг почти совсем отключился. Вода была как большой… больше она была не в состоянии описывать.

И в голове: темнота…

А потом опять несколько коротких мгновений совершенно ясного сознания: над ней расплывчатое небо, неясная горная гряда.

Перед ее глазами предстала картина: она бросается вниз с этой горной гряды, в черную воду, и вода несет ее. Волосы плывут в потоке. Темнота и шок сначала вытесняют холод, а потом наступает полная потеря чувствительности, теплая и усыпляющая, почти материнская. Онемение. И потом только электрические сигналы к рукам и ногам. Спазмы.