Линда Кейр - Темное озеро

Забросив дорожные сумки в гостиницу «Олд роуд», чьи номера и коридоры выглядели достаточно тесными и обшарпанными, чтобы иметь историческое значение, супруги оставили машину на парковке и прошлись полмили до кампуса, наслаждаясь прекрасной осенней пятницей. Тротуар усыпала рыжевато-желтая листва. Она шуршала и ломалась под их ногами, распространяя терпкий запах увядания.

Йен взял Энди за руку. Ему вдруг вспомнилось, как они вместе шли по этой самой дороге, но в противоположную сторону, собираясь выпить кофе в единственной городской закусочной: он тогда ослабил узел школьного галстука, а еще они курили сигареты, чувствуя себя совсем взрослыми.

Теперь же оба выглядели как богатые родители, отдавшие своих чад в престижную школу-интернат. Однако Йен снова чувствовал себя мальчишкой – только на сей раз одетым по-взрослому.

Заметив взгляд Энди, ставшей сейчас даже красивее, чем в юности, он на мгновение мысленно перенесся в будущее: сегодняшний вечер, когда они, подвыпившие, будут, покачиваясь, пробираться в свой гостиничный номер и – как он надеялся – славно закончат его в кровати. Отельные номера обычно действовали на его жену возбуждающе. Жаль, что им редко удавалось путешествовать вместе.

– Мы собираемся пропустить приветственную трепотню, верно? – заметила она.

На последних трех родительских выходных они входили в актовый зал, когда директор школы, главы учебных кафедр и главный спонсор занудствовали уже больше часа. Энди была права – им и в этот раз незачем было спешить к началу. Они уже давно заслужили звания ветеранов.

– Может, нам стоило бы вместо этого неожиданно навестить Кэссиди?

Их пальцы по-прежнему были сплетены, и Энди слегка ущипнула его за руку.

– Типичный отцовский подход. Она, конечно, всю жизнь мечтала, чтобы мы неожиданно свалились ей на голову, помешав общению с друзьями. Нет уж, когда увидим ее, тогда и увидим.

Они шли по извилистой и длинной подъездной дороге, и Йен, как обычно, испытал приятное волнение от возвращения в альма-матер. Миновав повороты к преподавательским коттеджам, через пару сотен ярдов они увидели поблескивающие свежей краской готические письмена: «Школа Гленлейк».

Пересекли овальную площадь перед Школьным центром Коупленда, построенного в дар школе его прапрадедом Огастесом Коуплендом, первостатейным бароном-разбойником [1] Изначально «баронами-разбойниками» называли мелких феодалов средневековой Европы, взимавших подати за проезд через свои земли; сейчас это презрительное прозвище основателей крупных промышленно-финансовых корпораций, сколотивших свои состояния в период первичного накопления капитала во второй половине XIX и начале XX вв., в частности в годы Гражданской войны и Реконструкции, причем зачастую при помощи обмана и грубой силы. .

– Не пора ли тебе смахнуть пыль с бюста? – привычно пошутила Энди, когда они поравнялись с бронзовым изваянием старого Огастеса, стоявшего при входе на шестифутовом мраморном постаменте.

Йен покачал головой. Он не мог винить предка за свою детскую неприязнь к кирпичному зданию, однако такое «наследство» все равно было обузой.

Пройдя между корпусом гуманитарных наук, в аудиториях которого Йен появлялся крайне редко, и корпусом естественных наук, где он чувствовал себя более комфортно, они миновали студенческий клуб, прорезанный травянистым хоккейным полем, и прогулялись по местам, где кипела реальная школьная жизнь. За общежитиями первогодков обогнули старые особняки, служившие общежитиями для старшеклассников, и пересекли газон перед замшелой колоннадой. В школьные времена они тайно покуривали «травку» в ее тени, а однажды старательно вырезали свои инициалы на одной из колонн.

Осознав, что время поджимает, вернулись к особняку Маккормика, бывшего жилого дома этого обширного поместья, в котором теперь размещались административные службы. Но сначала заглянули в библиотеку, чьи внутренние стены были покрыты вставленными в рамки рукописными выпускными страницами личных дневников. Забравшись по лестницам на третий этаж, они то и дело останавливались возле стен, пробегая глазами по вставленным в рамки текстам, и наконец дошли до места, где на противоположных стенах читального зала висели выпускные страницы их собственного, 1997 года выпуска.

Монотонно зачитав вслух страницу Йена, Энди, как обычно поддразнивая его, спросила:

– Ты точно не заплатил «литературному негру» за написание столь пафосного текста?