Марк Литчер - Следуя в глубину

– Спасибо, что помогли, – импровизируя, попытался выкрутиться я.

– Сосед наш – Паша. Паша – Максим. У Паши духовка сломалась. Помогла ему мясо запечь, – не растерялась и Вера.

Максим молча проследовал в их квартиру. Вера засеменила за ним. Двери закрылись.

Чуть позже я сел за работу, но всё никак не мог найти нужную мысль. Словно скотч. Я искал место, где нужно подковырнуть, чтобы размотать, всё крутил этот моток по кругу, не находя, за что зацепиться. В конце концов просто лёг на тахту. За стеной было тихо. Уставился в потолок, весь в трещинах и пятнах. Почему её поцелуй запомнился и откликнулся во мне больше, чем целая ночь с Катей? Запах. Доказано, что мы выбираем партнёра по запаху, даже сами того не понимая. И если ты пытаешься строить отношения с человеком, чей запах не нравится – это предприятие обречено на провал. Мы всего лишь обезьяны, наш мозг знает, выбирает и действует за нас – и никакой свободы воли. Раньше мне становилось грустно от таких мыслей, но, повзрослев, понял все преимущества такого положения: следовало доверять инстинктам, которые кажутся необдуманными решениями.

Я повторил несколько раз: делай, что можешь с тем, что имеешь, там, где ты есть. Не помню, чья это фраза, но она хоть немного, хоть на время упрощала реальность.

– Сергей Геннадьевич, доброе утро!

Я стою над Серёжей. Скелет, обтянутый кожей. Не шевелится. Если первые свои монологи я пытался думать, о чём говорить, то сейчас поток бессвязных мыслей и ассоциаций выливался на Серёжу в отчаянной попытке разбудить нужные нейроны, запустить механизм формирования связей.

– … не поехал к сестре на день рождения. Опять. Послал цветы и тупую открыточку. Потому что там отец. Вот как я должен был поступить? – Мои слова на секунды повисали в пустой палате, никак не трогая того, к кому были обращены. – Да, парень, хотел бы я увидеть тебя на ногах на улице. Знаешь, на улице хорошо. В парке скоро зашуршит листва… А ещё, знаешь, девушку бы тебе. Я сам был уверен, что обойдусь без них, а тут сразу две нарисовалось. Перспектива неясна: одна замужем и хороша, вторая трудоголик, карьеристка и божественна. Куда ветер подует?

Я чувствовал себя глуповато, разговаривая сам с собой.

– Диссертация эта ещё. Столько времени и сил я угробил на учёбу, чтобы вот сейчас разговаривать со стеной. Серёжа, ну что мне сделать? Ударить? Облить водой? Холодной? Кипятком? Мда, гуманизм… Надо тебя спасать, надо спасать.

В тот же день была группа. Как я и думал, Семён не пришёл. И я, вопреки правилу не обсуждать без обсуждаемого, поделился со всеми разговором с Семёном. Закипела бурная дискуссия.

– Вот уж не думала, что женщина может так довести, что захочешь мужчину, – говорит Таня.

– Я его понимаю, он не может быть один.

– Так пусть бы завёл собаку или попугая.

– Ты гомофоб? – Стас-толстяк парирует замечание Славы.

– Ну не гомофил, точно.

– Паша, скажи им, что гомосексуализм – психическая болезнь!

Я бы может и рад, но наука так не считает.

– Нет, Слава. Ты удивишься, но животный мир полон видов, проявляющих гомосексуальное поведение. Их более четырёхсот. Да, это немного не так, как у людей, но, как говорится, заставляет задуматься, – я ощутил, что от меня ожидают продолжения.

– Раньше мы действительно пытались лечить гомосексуалов. Ещё в тысяча девятьсот семьдесят втором году Роберт Хит сверлил дырки в черепах геев и вставлял электроды в мозг, в зону, отвечающую за удовольствие, включал порно, стимулировал током, доводил до оргазма, потом приводил проститутку, с которой подопытный соглашался заняться сексом. Подключённый к проводам. Таким образом формировалось «правильное поведение».

– Ужасно, – вздыхает Света.

– Ладно, к чему всё это? Ты хочешь сказать… – спрашивает Стас.

– Я хочу сказать, что нормальность – это не всегда то, что мы привыкли считать нормальным. За свою практику я видел много тех, кто был здоровее меня, но общество убедило их в том, что они больны. Критерии нормальности непостоянны, зависят от времени и места…

– Так что же нам делать с Семёном? – спрашивает Татьяна, явно обеспокоенная его судьбой.

– Давайте примем Семёна как есть, позволим ему найти себя и свою порцию нежности и уважения, заботы и понимания. Сейчас я хочу, что бы мы по очереди поставили себя на место Семёна, представили себя в его шкуре и сказали, что думаем. Лично я думаю, что никакой он ни гей. Он просто, как и многие богатые люди, притягивает к себе не тех женщин. Отсюда все проблемы. – Я смотрю на Таню, та кивает. – Если сейчас ему попадётся милая, заботливая, красивая зрелая женщина, которую не будут интересовать его деньги, я уверен, наш Семён снова поверит в любовь.