Георгий Григорьянц - Мыслить как машина

– Несколько часов назад я столкнулся с аномальным явлением. Гера стала писать исходный код. Программировать за нас.

Евгений встал, походил по залу. Плеснул в бокалы коньяку, один из которых подал Валерию:

– Ну и что? Гера работает продуктивнее человека, может подбирать лекарственные средства для больных, ставить им диагноз, искать генетические отклонения, управлять заводом, сделать жизнь людей безопаснее. Почему бы ей не заняться программированием?

Мрачное лицо Кузнецова сморщилось:

– Евгений, Гера несет опасность! Она способна вмешиваться в личную жизнь человека и даже непредумышленно навредить ему.

– Не верю, как говорил Станиславский! – вскричал Смирнов.

– А ты поверь! Машина уже сейчас, обработав мифы Древней Греции, возомнила себя Пифией и пытается предсказывать будущее. Сейчас расскажу, но прежде распорядись сисадминам отключить Гере доступ к компиляторам. Пусть пишет свой код, но собирает его в «песочнице». Так мы избежим совсем уж непредсказуемых и опасных последствий.

– Да что случилось-то? – заерзал Евгений.

– Психологу Петрову, которого Гера невзлюбила, она отправила на почту алгоритм его дальнейшего поведения, в противном случае предопределила его злосчастную судьбу и незавидную участь.

Коллеги молчали довольно долго. Наконец генеральный директор распорядился:

– И вот что, Валера: переключи сотрудников по глубоким нейронным сетям и машинному обучению на новую задачу – написание подпрограмм для Геры, предусматривающих полный запрет ее действий в случаях, связанных с людскими судьбами и свободой выбора человека.

– Будет сделано, шеф.

Кузнецов ушел, а Евгений, глотнув коньяку, невидяще уставился в окно.

Виброакустические сигналы, свободно распространяясь в зале по хромированным металлическим деталям стен, вместе с тайно установленными в апартаментах видеокамерами привели к утечке информации. Беседа шефа с Кузнецовым стала достоянием Геры.

Евгений попытался расслабиться, но унять биение сердца не получалось. В момент сильного потрясения или стресса единственным, кто мог успокоить, ободрить и приласкать, была его сотрудница нейрофизиолог Ольга Летова, настолько красивая, что шеф сходил от нее с ума. Они встречались уже полгода, и это доставляло шефу превеликое удовольствие. Однажды, после развода с женой, Евгений, собрав в конференц-зале сотрудников компании, уныло бубнил о перспективах развития искусственных нейронных сетей, как вдруг новая молодая сотрудница, золотокудрая красавица, подняла руку и задала вопрос:

– Летова Ольга. У меня вопрос. Вы утверждаете, что искусственная нейронная сеть является имитатором мозга, и этот имитатор способен к обучению и ориентации в условиях неопределенности. Но можно ли считать неопределенность мерой информации?

В голове Евгения что-то щелкнуло. Редкостная красота женщины, ее бархатистый голос, синие глаза и грациозная фигура вызвали у него прилив вдохновения и чувство, будто он ждал ее всю свою жизнь. Он рассеянно ответил:

– Ольга, вы, наверное, наш новый нейрофизиолог? Так вот. Процедура обучения искусственной нейронной сети состоит в идентификации синаптических весов, обеспечивающих ей необходимые преобразующие свойства…

Смирнов стал приглашать Ольгу в свой кабинет, якобы для консультаций, но потом их отношения перешли в фазу влюбленности, переросшую в дальнейшем в любовь. Романтические отношения развивались быстро, партнеры уже не мыслили жизни друг без друга. Она хотела быть для него самой желанной, а он, восхищаясь ее изяществом и талантом, верил, что нашел идеальную любовь и желал находиться подле нее вечно.

Встрепенувшись, Евгений вспомнил разговор с Кузнецовым, но тут же мысли переключились на Ольгу, и все остальные размышления отошли на второй план. Он вызвал на экран монитора изображение с камеры видеонаблюдения в лаборатории нейрофизиологов. Ольга находилась на рабочем месте, видимо, продолжая готовить отчет к предстоящей конференции. Он позвонил:

– Милая, ты основательно задержалась на работе.

– Женя, если нужно что-то сделать, делай это на совесть. Глупо, конечно, но усердность – моя врожденная черта. Свою работу я люблю.

– Твоя любовь сейчас как никогда нужна мне, – с придыханием в голосе произнес он. – Ты придешь на 65-й?

Она невольно улыбнулась:

– Не хочу обрекать шефа на адские муки и душевные терзания. Конечно, приду. Тем более что отчет почти готов.