Елена Келен - В то далекое теплое лето

– Как это случилось? Расскажи.

– Да рассказывать-то особо нечего. Я тогда только что закончил шестой класс, и родители, как всегда, отправили меня на каникулы к бабушке в деревню.

– Подожди, а ты разве не местный? – перебила его Наташа.

– Нат, в Залихватовке я родился, здесь прошло мое детство, но живу я в Куйбышеве, в Самаре по-старому. Там я школу окончил, там работаю и учусь.

– А где ты учишься?

– Разве это имеет отношение к Карецкому?

– Нет, обыкновенное женское любопытство, не хочешь, можешь не говорить.

– Ну почему же, любопытство иногда надо удовлетворять. Я учусь в меде, перешел на четвертый курс, по вечерам работаю в травматологическом отделении городской больницы.

– Хирургом? – День поистине был богат на открытия.

– Да нет, медбратом пока, но в будущем… – Андрей нахмурился. – Вот только будет ли оно теперь, будущее.

– Будущее всегда есть, – рассудительно заметила Наталья. – И если ты хочешь знать мое мнение, то ты действительно не убивал Марго. Кто-то просто воспользовался ситуацией. Я ведь видела твои глаза в тот момент. Ты был ошарашен не меньше моего. Так притвориться невозможно. Или надо быть очень хорошим актером, но у тебя все эмоции тут же отражаются на лице, актер из тебя никакой. Тебя подставили, как теперь пытаются подставить и меня с этим раздвоением личности…

– Подслушивала? – он бросил на нее испытывающий взгляд.

– Я не подслушивала, я просто случайно услышала ваш сугубо мужской разговор.

– Хочешь знать мое мнение по этому поводу?

– Нет, я его уже знаю, давай лучше вернемся к Карецкому. – Итак, тебя отправили к бабушке в деревню… И ты же видел Алексея, да? – Она с такой мольбой посмотрела на него, что парень невольно улыбнулся.

– Да, – подтвердил он. – В то лето мы с местными ребятами излазили весь замок вдоль и поперек.

– А паром тогда так же ходил, не каждый день?

– Да, в этих краях ничего не меняется. Уезжали мы рано утром, возвращались к вечеру. Самое страшное для нас, пацанов, было опоздать к отплытию назад, в деревню. Влетело бы от взрослых по первое число, ну, и перспектива остаться в лесу почти на неделю не сильно радовала. В тот день нам наконец-то удалось открыть в подвале крепкую, обитую кованым железом дверь. За ней, как мы и предполагали, был длинный потайной ход. Куда он вел, никто не знал. Балки перекрытия давно сгнили и могли обвалиться в любой момент. Было страшно до жути, но и интересно. Я шел первым. Мы, наверное, и пяти метров не прошли, как сзади меня что-то грохнуло, затрещало, и вся эта громада из земли, камней и бревен ухнула вниз. Как мы уцелели, одному Богу известно. Сашка с Денисом отпрыгнули, а я вперед скаканул и в результате оказался отрезанным от ребят. Но переговариваться мы могли, голоса слышны были. Сначала попытались самостоятельно разобрать завал, но только пальцы в кровь посбивали. Передохнув, решили, что взрослых пока на помощь звать не будем. Я попробую вперед пойти, раз есть вход, значит, должен быть и выход. А вот если к пяти часам меня не будет, то тогда, ребята, трубите общий сбор.

– И ты не побоялся остаться один?

– Еще как побоялся, а что делать?

– Но как же так? Ведь ты мог задохнуться, попасть под новый обвал, – ахнула Наталья.

Андрей с интересом посмотрел на нее:

– Вот уж не думал, что ты будешь за меня переживать. Да ладно, шучу, – поспешно добавил он, видя что девушка краснеет. – Вообще-то ребята никуда не ушли. Куда идти? Паром-то все равно только вечером назад отправлялся. А позвать кого-то – так некого, кто с нами утром переправился, по лесу разбрелись, пойди их найди. Короче, остались они и потихоньку начали разгребать завал.

– А ты?

– А я пополз вперед. Полз не особо долго, минут двадцать или тридцать, наверное, но тогда эти полчаса мне вечностью показались. Фонарик у ребят остался, тьма кромешная, пока глаза привыкли, пришлось все на ощупь проверять. Поначалу боялся на скелет наткнуться, а потом ничего, освоился.

– Там и скелеты были? – ужаснулась Наташа.

– Хотелось бы тебе соврать, но не могу, – улыбнулся Андрей. – Не было там скелетов, ничего там не было, кроме древесной трухи и выпирающих сквозь земляные стены корней деревьев. Перепачкался я весь, как свинья, даже вспомнить стыдно. Ладони, коленки в кровь содрал. И после всех этих мучений уткнулся лбом в наглухо запертую кованую дверь. Сколько я под ней просидел, уже не помню. Может, час, а может, и два. Ползти обратно было выше моих сил, и стал я от отчаяния кричать как ненормальный, в дверь биться. Вдруг снаружи послышался металлический скрежет, словно кто-то тяжелый засов отпирал. Поначалу я решил, что мне кажется или я с ума схожу, но дверь начала медленно открываться. На пороге стоял мой спаситель, молодой мужчина, лет примерно двадцати трех – двадцати пяти, высокий, светловолосый, а брови, как ты там говорила? – черные, вразлет.