Роман Конев - Смотритель маяка

– Ты сам рассказывал мне притчу о волках. «Всегда побеждает тот волк, которого ты кормишь». Мой ответ – нет, не верю.

– Ты настолько же умён, сын, насколько наивен, – путано высказался отец. – Упругая грудь – приятное дополнение к хорошей женщине, а не самоцель. Запомни это, когда будешь выбирать мать своих ещё не рождённых детей. Живёшь никчёмной жизнью день за днём, ешь, чтобы не умереть с голоду, срёшь, чтобы не взорваться, работаешь, чтобы хоть как-то оправдать своё появление на свет. Где же посреди этой банальности счастье, Артём?

Сердце Артёма кольнуло от жалости. Риторический вопрос отца не требовал ответа. По этим словам он понял, что отец сильно опьянел. Режим философа отец включал, только находясь под действием алкоголя. В остальные триста шестьдесят дней в году отец искрился притягательной лёгкостью.

– Твои дела идут в гору, пап. Ребёнок, любовь, приятные хлопоты. – Он вспомнил о Вике и поспешил на всякий случай добавить. – У меня тоже многое меняется. Не хочу сглазить, может, за ужином и обсудим. Я пойду, попрощаюсь с мамой, пока медсестра не пришла. Не люблю делать это при посторонних. А ты ложись спать.

– Простая открытка с поздравлением, сын. В шесть часов. Будем только мы трое. Не волнуйся, спиртного не будет. Сегодня я сполна насытил свою невоздержанность.

– Я понял, пап. До встречи.

– Будь осторожен, парень.

Артём поспешил засунуть нагревшийся телефон в джинсы. Медсестра действительно могла зайти без предупреждения в любой момент. В голове гремел гудок парохода. Он уповал, что чашка кофе поможет прочистить мозги и привести нервы в порядок. Донельзя откровенные объяснения с отцом опустошили его. И в то же время сняли с грудной клетки тяжёлый груз невысказанных обид. Не всех, конечно.

Он постоял немного у изголовья широкой кровати, наблюдая за обездвиженной матерью. Вспомнил, как затекли ноги после разговора с Викой прошлым вечером. А мама лежала неподвижно сутками напролёт.

– До скорой встречи, мам, – прошептал он. – Где бы ты ни находилась, надеюсь, тебе там не одиноко.

Кофе оставлял на языке терпкую сладость. Чёрная жидкость покачивалась в белоснежной чашке, источая ароматную дымку, не лишённую гипнотических свойств. Он безотрывно наблюдал, как горячий напиток отдавал тепло в окружающую среду, отгоняя от себя не заслуживающие внимания мысли. Кофе, не разбавленный молоком, пришёлся ему по вкусу. Менялся он, а вместе с ним и казавшиеся незыблемыми предпочтения.

Он поставил чашку на блюдце, только из-за того, что устал держать маленькую ручку двумя пальцами. Стоило повернуть голову направо, и кафе лежало перед ним во всём своём глянцевом великолепии. Воткнутые в бесконечные ниши плафоны фонарей изливали в помещение запредельное количество жемчужного электрического света, несмотря на множество прозрачных, не испорченных рекламой окон. Декоративные светлячки отражались в море стекла, собранного на полках за барной стойкой, умножая перламутровый блеск.

Буйство света зачаровывало не меньше, чем время от времени мелькавшие за окном девушки в расписных сарафанах и плиссированных юбках. Цветущая юность положительно влияла на сердечные ритмы, радуя глаза, покуда сентябрь не заставил красоток переодеться в джинсы. Артём хотел верить, что останется верен Вике до конца дней, едва их души, соприкоснувшись, созвучно зазвенят чистым серебром. Они наплодят четверых детей, обзаведутся ретривером и будут пережидать зимы на берегу Чёрного моря в собственном доме с верандой. И да, имена их детей будут начинаться на одну и ту же букву. А кличку собаке он придумал заранее – Джефф.

Не меньше, чем светильников, на внутренних стенах кафе висело увеличенных фотографий в рамках. Популярные персоны из разных эпох, неизменно с зажатым в руках стаканом или чашкой чего-то безобидного или, наоборот, крепкого. В основном актёры, звёзды поп и рок-музыки. Сияние некоторых кумиров продолжало озарять темноту для живых и после их смерти. В частности, Джона Леннона, Фредди Меркьюри и Майкла Джексона. Артёму нравилось творчество всех троих музыкантов, ушедших в разные годы сплошь по трагическим причинам.

Обычно за стойкой одновременно трудилось два бармена. Или бариста? Разбери их. Один принимал заказы и отбивал чеки, второй выполнял заказы, связанные с напитками, подавал снеки навроде печенья или солёного арахиса. Был ещё повар, скрытый от постороннего взора непроницаемой перегородкой с надписью «Только для персонала „Берлоги“».