Сергей Косов - Русская готика

Гости гримёрной молча ожидали хозяина.

Вскоре Николай Антонович вернулся, взбодрившийся, румяный и весёлый.

– Да детишки камнями кидаются, соревнуются, кто в чердак попадёт, да по стеклу и саданули. Форточку, так что ничего, всё равно там нежилое.

Он спрятал ружьё, повернулся к сидящим и, потирая руки, сказал нетерпеливо:

– Ну, братья во Христе, к дебатам будем приступать?

Все будто этого и ждали.

После кодовой фразы артистическое трюмо за пару резких движений заполнилось двумя бутылками дешёвой водки, какими-то консервами и банкой с мутным соленьем. Старики оживились, и даже спавший теперь ловко что-то нарезал. Свят оглядел это со странным чувством брезгливости и умиления, попрощался со всеми и пошёл к выходу. Николай Антонович вызвался его проводить.

– Скажите, – сказал Свят у последней двери. – Кто этот старик, который весь вечер спал?

Николай Антонович добродушно улыбнулся.

– Ну ты что! Это же знаменитый драматический актёр Василий Тихонович Струпский. Там и афиши висят с его лицом. Не узнал, что ли?

– Не узнал, – признался Свят и вышел прочь.

Дома он вписал в доктрину:

"Новое общество ждёт новых людей! Людей – братьев, людей – радетелей за общее дело светлой народной жизни, свободных от мерзкой потребительской практики, страстных до добродетели и воспитанных в беспримерном сострадании к любому, а не только к ближнему. Потоковое обеспечение товарищеской массы – задача каждого этапа освобождения вплоть до торжества счастливых отношений!"

5.

В поисках экономии Свят отправился не в кричащий рекламой и блеском витрин универмаг, который до этого без особой вдумчивости посещал, а на крытый рынок в квартале от дома. "Вот где всё начинается, – думал он. – Среди деревянных прилавков, говорливых тёток в застиранных фартуках, где раздаются запахи рубленного мяса и пряностей, свежего хлеба и кошачьего корма, где снуют бабушки с сумками на колёсиках, бомжи и попрошайки, и обязательно в углу стоит кавказец с золотым зубом в окружении арбузов".

Свят не спеша обходил ряды с мясом, с недоверием присматриваясь к заляпанным кровью ценникам. "Так это ж трудового народа кровь", – поэтически заключил он. Себя он тоже отнёс к трудовому народу и мясо брать не стал. А вот у колбасного отдела всё же остановился – колбаса дешевле мяса, а белка поставляет столько же. "Ещё и с макарошками можно расжарить". Так он и стоял, выискивая наиболее дешёвый сорт, но, находя всё же такой, думал, вдруг есть дешевле, и не останавливался в поиске.

Продавщица колбасы была довольно молодой блондинкой с рыхлой кожей, достаточно извилистым, но подразмякшим телом и взглядом голодной рыси – взглядом женщины незамужней, но натерпевшейся от всяческих мужиков – и ухажеров, и покупателей. Она окинула Свята привычно разочарованным взглядом и нараспев воскликнула:

– Ну, чего мнёшься? Колбасу брать будешь?

Свят поднял глаза и увидел воцарённый на её левой груди бейдж с витиеватой надписью: "Зоя".

– Зоя Кудрявцева? – спросил он громко, но с робостью.

Женщина замерла, будто её программа сбилась от неучтённой фразы и невозможностью реакции на неё, но вскоре расплылась в улыбке:

– Святоша! Светик!

– Я, – скромно кивнул Свят.

– А ты… а как же… ой, – Зоя вспомнила, что она сейчас в костюме продавщицы, не самом уместном для встречи со студенческой любовью, и покраснела.

– Как ты меня нашёл? – спросила она.

Свят не стал её разочаровывать признанием в том, что искал он в первую очередь дешёвую колбасу, и пожав плечами, сказал:

– Да так, ходил тут рядом, смотрю – ты.

Зоя счастливо засмеялась.

– Я могу закрыться сейчас, сходим куда-нибудь? – с еле скрываемой надеждой спросила она.

Свят засомневался – с одной стороны он рад был бы провести время с женской особью, тем более, что такого шанса уже давно не выпадало, но с другой стороны он не имел права отвлекаться от славной борьбы за освобождение человечества, да и денежки, неминуемо использующиеся, надо бы попридержать. Но с третьей стороны (а Свят всё чаще использовал для своих мыслительных конструкций равносторонний треугольник) ему не помещала бы боевая подруга, да ещё и имеющая источник дохода. Взвесив всё, он непосредственно улыбнулся и сказал:

– А чего там, айда!

Свят ждал её на улице, наблюдая за копошащимся в поисках дешёвой пищи людом, и надвигающейся на всё это копошение равнодушной осенью. Ему было и волнительно и неохота. Даже в юности он не слишком много времени уделял женскому полу, может, потому что минимальное количество женского пола доставалось ему само собой, стихийно, а сверх меры добиваться его было обременением. Разве что Зойка какое-то время вполне официально числилась его девушкой и, кажется, сохранила некие чувства, ведь и разошлись они только из-за навалившейся учебной нагрузки, просто однажды занявшись своими делами, так что, будь оба менее усердными, сейчас, глядишь, детишки уже бы в школу ходили.