Влад Костромин - Лаптепанк

– Ясное дело.

– А когда выпьет, из него болезнь в виде черного дыма вылетает.

– Откуда вылетает? – переспросил Федя.

– Известно откуда, – поджал губы Пашка. – Откуда надо, оттуда и вылетает. Еще от лихорадки хорошо на ольховый пень сесть, но только чтобы свежий был, от недавно срубленной ольхи.

– Нам лихорадка не грозит, – беспечно отмахнулся Федя.

– Не говори так! – испугался Пашка. – Лихорадки у порога каждого дома живут и у вашего дома тоже.

– А борона тоже от лихорадки? – решил я сменить тему.

– Что нечистая сила боится бороны – общеизвестный факт, – будто повторяя чьи-то слова, важно сказал Пашка, тряхнув накладными кудрями. – Между прочим, ежели надо без последствий подсмотреть за действиями ведьмы или домового или лешего, то надо смотреть сквозь борону: видно отлично, но без ущерба, вроде как солнечное затмение через закопченное стеклышко наблюдаешь.

– Продуман ты, – уважительно сказал Федя.

– Вот, возьмите, – Пашка достал из сумки и протянул нам крашеное в желтый цвет яйцо.

– Зачем? – Федя не спешил брать непонятный предмет.

– Тоже повесившемуся передать? – я тоже не спешил брать яйцо: кто их, деревенских, знает?

– Нет, – потеребил очки на переносице. – Это вам. На всякий пожарный случай. Положено в Семик яйца в желтый цвет красить.

– Есть его хоть можно? – Федя всегда был голоден. Весь в папашу.

– Лучше не надо, – покачал головой Пашка. – Берите, пока сгодится, а я вам позже полынь и любисток принесу.

– И борону, – нехотя взяв яйцо, усмехнулся Федя.

– Бороны у вас свои есть. Посмотрите в огороде под окнами.

– Что они там делают? – удивился я.

Насколько я разбирался в сельском хозяйстве, боронам под окнами делать было нечего.

– Еще при Романиных их клали зубьями вверх. От нечистой силы. Жена Романина.

– Странная какая-то… – задумчиво сказал брат.

– Она еще и старую обувь в курятнике ставила.

– Зачем? – удивился я. – Чтобы куры лучше неслись?

– Причем здесь куры? – нахмурился Пашка.

– Зачем тогда ставила? – поддержал меня Федя.

– От происков домового.

– У вас еще и домовые тут есть? – присвистнул Федя.

– Не свисти, денег не будет. У нас все есть, но про домового расскажу в другой раз.

– Не деревня, а «заповедник гоблинов».

– Гоблинов тут отродясь покамест не водилось. Если только вы привезли… – нехорошо посмотрел на нас.

– А зачем у вас в деревне старые лапти на столбах заборов висят? – спросил Федя.

– Отопки? Это чтобы дом и подворье от сглаза уберечь, скотину неизуроченной сохранить.

– Почему лапти? – удивился я.

– Так еще старики учили: как кто увидит лапти да подивится, зачем они висят, так уже и сглазить ничего, значится, не сможет. Ладно, мне пора.

Он подхватил борону и развернулся.

– Погоди, – окликнул брат.

– Что? – обернулся Пашка.

– А это у тебя что? – Федя показал на привязанную к перекинутой через шею бечёвке непонятную кость, болтавшуюся на груди паренька.

– Это челюсть первой пойманной щуки – для защиты от бесов и всякого зла. Еще чтобы змея не укусила. Вам такую же надо над входом в дом повесить…

– Мы подумаем, – прервал я.

– Подумайте. – Он ушел.

– Псих, – сделал вывод Федя. – Пришел посмотреть, где что плохо лежит. Ночью нагрянет с кражей. Собаку что ли завести? – задумчиво посмотрел на меня.

– Где мы собаку возьмем? Местную брать нет смысла – она на своих лаять не будет. А ехать за собакой в город – лишний раз светиться.

– Это да, – согласился Федя. – Лишний раз светиться нам не к чему.

Мы обернулись и посмотрели на дом.

– Сейчас опасно, – решил я. – Вдруг он где-то поблизости спотыкается?

– До темноты ждем?

– Да.

– Может проще в огороде?

– Не надо. Решили в саду, так в саду.

– Ок.

Яму выкопали ближе к вечеру.

– Давай перед тем, как их притащим, по саду пройдемся, посмотрим, чтобы никто не шнырял, – предложил я.

– Давай, – согласился Федя, ставя лопату и поднимая прислоненный к жерди ограды чехол.

Мы не спеша шли вдоль ограды, оглядываясь по сторонам. Федя шальными глазами посмотрел мне за спину. Я оглянулся и наткнулся еще на один взгляд – мутный. На столб ограды была насажена голова Пашки. Мутные глаза слепо смотрели сквозь залитые кровью очки в нашу сторону. Под столбом валялась погнутая борона с отломанными зубьями. Я вспомнил недавний разговор с мертвецом и почувствовал, как волосы встают дыбом.

– Голова, – наконец сказал Федя. – Может, это русалки его?..