Василий Щепетнев: Рикошет

С каждой бумажкой непонятного становилось больше и больше. Сменю точку зрения.

Я вновь подошел к окну, теперь уже стоя на ногах если не крепко, то уверенно, нежели в минуту прибытия.

Вид открывался фантастический. С высоты двадцати метров – коробка двора, заставленная мобилями. Судя по всему – виду, запаху и шуму – были они жестяными и работали на углеводородном топливе, скорее всего на бензине. Середина двадцатого века – в лучшем случае. Много мелкой дряни: пластиковые пакеты, битые и целые бутылки, просто бумажки, да мало ли чего… Но самым невероятным были люди. Они двигались, сидели, говорили разбалансировано. Неэффективно. Как неисправные автоматы. Да и вид их, отсюда, с высоты двадцати метров, оставлял желать лучшего. Вроде Виктора Брончина, если не хуже. А напротив меня – здания, донельзя убогие. Голая функция, воображение термита. Да и функция именно голая, в жару в таких жилищах должно быть жарко, в стужу – холодно, и приходилось либо тратиться на охлаждение и обогрев, либо так и жить то в жаре, то в холоде. Бараки для бесправных? Строили такие в конце сороковых, начале пятидесятых двадцатого века.

Похоже, я в городке аутсайдеров. Людей, не признающих ни трансформацию тела, ни развитие духа. Живущих по заветам прадедов. И телефонная станция у них автономная, потому и не связала меня ни с Лунной лабораторией, ни с Личным Секретарем. Вот только живут аутсайдеры в поселениях маленьких, редко превышающих тысячу человек. А тут…

Я вернулся в кухоньку, окном своим выглядывающую на противоположную сторону. Не двор, а улица лежала предо мой. Насколько можно судить – большая улица. По улице медленно ползли мобили, над которыми дрожало марево выхлопа. Нет, счет на большие тысячи.

Аутсайдерами я пристально не интересовался, не было причины. Почему бы им и не жить в крупном селении, в городе? Заняли какой-нибудь из бывших промышленных, заняли и живут. Проблема, откуда у них топливо для мобилей? Получают по квоте, как прописано в Декларации Свободы. Из угля синтезируют, либо из мусора. Вон его, мусора, тут сколько…

И всё-таки, всё-таки…

Я вернулся к бумагам. К паспорту. Двуглавый орел, Российская Федерация. Для игры слишком уж серьёзно. Хотя мне ли не знать, как легко заигрываются люди.

Я почувствовал приближение голода. Да, на очищение ушло немало и энергии, и структуры. Необходимо восполнить. А если речь идет о переустройства тела – а она, речь, идет, несомненно, пусть я и говорю сам с собою, еды нужно много. В квартире оставалось много интересных и непонятных вещей, но нужно определить материальный базис.

Статусной карты Виктора Брончина я не нашел. Возможно, её у Брончина и не было: аутсайдеры потому и аутсайдеры, что не признают статус. Тогда как я получу еду? За деньги?

О деньгах я знал многое. Из детских книг. Мушкетёры, рыцари, путешественники – все пользовались деньгами. И в пьесах Горького тоже. Я даже старые плоские фильмы помнил, где актеры изображали процесс купли-продажи. Нужно только знать покупательную способность нынешнего рубля. Ладно, разберусь. Погляжу, как поступают другие, подумаю, ещё раз посмотрю – и разберусь. Слепо следовать фильмам не стану, те ведь изображали середину двадцатого века, или даже вовсе век четырнадцатый, а за окном – двадцать первый, тем более, в городке аутсайдеров.

Проще всего, конечно, было спросить у любого прохожего, где тут местный совет, а уж местный совет, аутсайдерский или нет, обязательно бы связал меня с Личным Секретарем, но я воздерживался от слишком простых решений. И причиной тому было самоубийство Виктора Брончина. В нормальном окружении самоубийство относительно здорового и относительно вменяемого человека – штука чрезвычайная. Я вспомнил звонок неизвестной женщины (Лики?) – и решил подождать. У аутсайдеров порой бывают самые странные представления о современности. О перемещенном сознании в частности. Кто я для них? Виктор Леонидович Брончин? Или Артем Иванович Краснов? Вопрос не простой, недаром перенос сознания по-прежнему остается на стадии эксперимента, и знают об этом далеко не все. В городке аутсайдеров могут совершенно ничего не знать, более того, должны ничего не знать. И будут обходиться со мной, как Брончиным – по аутсайдерским правилам. Какой у Брончина личный секретарь? Какая Лунная лаборатория? Ну-ка, смирительную рубашку, электрошок и гипогликемическую кому с клистиром перед процедурой.

Я, конечно, утрирую. Правила внутри аутсайдерских поселений не могут нарушать Декларацию Свободы. Но ведь откуда-то появились у Брончина древние лекарства современного выпуска? И эти сотни мобилей, медленно катящие по улице, тоже нарушают Декларацию, сжигая без необходимости воздух и углеводороды. Попадёшь в щель исключения, и когда еще из нее выберешься. Нет, торопиться не след.