Сергей Гутник - АЛИСА - по ту сторону зазеркалья

– Мне не нужен диплом, чтобы лечить, – улыбнулась она тогда. – Вот увидишь, люди сами будут идти ко мне.

Так и вышло.

Каждый день они приходили в наш дом – кто с больным сердцем, кто со спиной, кто с онкологией в последней стадии. Шли сами и приводили с собой детей. Моя жена смотрела их, давала травы и что-то шептала. Затем улыбалась и отпускала.

Я был уверен, что она занимается шарлатанством. Из-за этого мы вечно ругались.

В один из вечеров я вернулся с работы раньше обычного и увидел, как из нашей квартиры выходит старик. Похожий на моего отца, только ссутулившийся и с тонкими руками. На нём было, драное пальто и мятые брюки. Ботинки, наверное, застали ещё Горбачёва. Старик держал пакет с продуктами.

– Возьми, родная. Возьми. Здесь гостинцы, покормишь дочку. Спасибо тебе за всё, золотая. Храни тебя Господь!

Лера взяла пакет, игнорируя мой взгляд.

Когда дверь за стариком захлопнулась, я сел в прихожей, не разуваясь. Кинул папку с документами на пол и долго смотрел в одну точку. Лера стояла рядом. Она опиралась плечом о стену, держала в руках пакет и глядела на меня с усмешкой. Ждала, что я скажу.

– Зачем? – спросил я, не поднимая глаз.

– Потому что он так хотел.

Я опустил ресницы и глубоко вдохнул.

– Тебе не хватает денег?

– Хватает.

– Тогда зачем ты берёшь у них?

Жена улыбнулась и спокойно ответила:

– Потому что это подарки.

– Я спрашиваю, зачем ты их принимаешь?

– Разве не в этом заключается суть подарков?

– Лера…

– Я не прошу ничего. Тем более не беру деньги.

Я резко встал и пнул валявшуюся под ногами папку с документами.

– Какая разница? Какая, на хер, разница, деньгами они несут или так?! Зачем ты взяла у него пакет? Тебе есть нечего?

– Не смей повышать на меня голос. И вообще, не ори. Алису разбудишь.

– Просто ответь. Как тебе хватает совести?

Лера усмехнулась, но уже по-другому. С пренебрежением во взгляде.

– Считаешь, твой труд важнее, чем мой? – спросила она. – Думаешь, я не имею права на благодарность?

– Благодарность? – я начал выходить из себя. – Лера… Хочешь скажу, как называется то, что ты делаешь?

– Ну-ка, скажи.

– Это называется мошенничество.

Лера не ответила. Она молча бросила мне в ноги пакет с продуктами. Затем развернулась и заперлась в детской. Я не слышал, плачет ли она. Но даже, если б услышал, то не почувствовал бы себя виноватым.

…Спустя две недели после той ссоры я приехал к дяде Толе. Он был мне вместо отца и всегда давал мне нужный совет. Лера осталась с Алисой, и у нас с дядей, наконец, появилось время, чтобы поговорить начистоту, по душам. Такое случалось редко. Наверное, поэтому, мы так долго и не могли раскрыться. Пока чистили снег у голубятни, лишь обменялись пустыми новостями да обсудили слухи, о которых забыли минуту спустя. И только вернувшись с мороза в квартиру и выпив по рюмке, мы посмотрели друг другу в глаза и кивнули, словно поздоровались по-настоящему.

Дядя всё понял без слов. Хмыкнул и покачал головой. Затем, скорее, по привычке, чем из любопытства, спросил:

– Что стряслось?

Проработав сорок лет в милиции, дядя выучился говорить так, что любой человек, сидя перед ним, чувствовал себя нашкодившим пацаненком. Ростом он был на голову выше меня, глядя на его жилистые руки и крепкую спину, я знал, что если потребуется, он скрутит меня в момент. Не позволит даже пошевелиться. Никакая сила не могла повалить его на землю. Кроме одной, которая всех нас однажды повалит под землю…

– С Лерой проблемы, – признался я. – Бросила институт. Занимается шарлатанством. Кажется, мы с ней на грани.

Дядя хмыкнул и постучал пальцами по столу. Ритмично, словно по нотам.

– Значит, всё-таки правду говорили.

Я поморщился и покачал головой.

– Д-я-я-д-ь, пожалуйста… Не поднимай эту тему снова.

– Не шелести. Колдует, так колдует, мне-то что? И без тебя знал, кто она. Ведьма на то и ведьма, что обманом живёт. А теперь, значит, решил разводиться?

– Пока не решил. Но долго так продолжаться не может. Мне противно видеть, как она пользуется доверием этих людей. Им тяжело, а она берет у них. Не деньгами, продуктами, но какая разница? Они ведь на последнее покупают.

Дядя наполнил рюмки домашней наливкой. Закурил папиросу. Сощурился от кислого табачного дыма, а затем хмыкнул.

– А оставлять Алису безотцовщиной не противно?

Я вздохнул и опустил взгляд. Ответить было нечего.

Дядя спокойно продолжил:

– В девяносто третьем, когда ты мелкий был, жена мне изменила. Наверное, помнишь, что творилось в доме.