В меру массивная дубовая лестница с точёными балясинами а-ля рюс вела на второй этаж. Три спальни, ванная с джакузи, детская комната с двухъярусной кроватью. Окно смотрит на садовую часть, а там аккуратно побелённые деревья с оставшимися на ветках ярко-красными яблоками. Минусовых температур до сих пор не было, и плоды выглядели обманчиво аппетитно.
«Потом соберу на пирог», – машинально подумала Марина, обратив внимание на то, чего из окон первого этажа не заметила: участок был не совершенно квадратным – напротив окна детской забором был выгорожен деревянный, зловещего вида двухэтажный дом со слепыми окошками, закрытыми изнутри то ли обоями, то ли клеенкой… Зеленая краска местами совсем отстала, обнажив белесые проплешины. Металлический гофрированный забор подходил к дому вплотную, как фольга к плитке шоколада.
Было очевидно, что эта развалюха страшно раздражала владельца усадьбы и представлялась неким неизбежным злом, этаким pin in the ass [1] Заноза в заднице
. Иногда Марине, переводчице со стажем, английские выражения приходили в голову быстрее, чем русские. Муж раздражался и ругался профдеформацией.
А Лана все продолжала. Своим ровным, монотонным голосом она уже поведала о том, что мрачный дом принадлежит каким-то родственникам мужа, без согласия которых с участком сделать ничего нельзя – ни продать, ни подарить… Родственники много лет не появляются, найти их не представляется возможным.
Марина рассеянно слушала. Ее больше занимало то, что повсюду толстым слоем лежала пыль, и она уже вовсю соображала, как и когда она будет решать эту, на ее взгляд, самую насущную задачу.
– Ну, что ж, дорогая Лана. Мне все понравилось, дня через два вернется муж, и мы привезем вещи. Тогда и оплату за первый месяц внесем, договорились?
Голубоглазая Лана резко поменялась в лице. «Надо же! Ни один мускул не дрогнул, а выражение изменилось на противоположное!» – мелькнуло у Марины.
Кроткая и смиренная безмятежность будто мгновенно и без следа впиталась, как дорогой крем, в увядшую кожу щек и век, сделав взгляд жестким, холодным и равнодушным. Голос при этом остался тихим и ровным: «Мы договаривались о начале срока аренды с сегодняшнего дня, если вас все устроит. Вас все устроило. Оплата, желательно, наличными». Затем она невозмутимо достала из кармана редкозубую расческу какого-то нагло-оранжевого цвета и несколько раз с нажимом провела по волосам.
«Вот это да… – подумала незадачливая арендаторша, – прямо скажем, учиться надо так переговоры вести, а то мы все «сю-сю-му-сю»… Вот тебе и «бровки домиком», – приговаривала она про себя, спускаясь по дубовой лестнице на первый этаж, где (о, счастье!) лежал в сумке конверт с купюрами, совершенно случайно не перекочевавшими на карточку из-за неработающего банкомата.
Пересчитав деньги и вернув своему лицу прежнее кроткое выражение, Лана предложила подписать договор и передать ключи-пульты-инструкции, на что Марина в ужасе замахала руками. Ни за что она не будет в это вникать! Приедет муж – разберется. Решили, что пока с нее хватит пульта от ворот, гаража и ключей от входной двери. А интернет, охрана, сигнализация, пароли-явки – это все к нему, к «высшему разуму». Договорились, что встретятся в городе, все подпишут и со всем разберутся.
Такси, вызванное Мариной, уже пыхтело у ворот, и в полном восторге друг от друга девушки разъехались.
* * *
Ночью слегка подморозило, небо прояснилось, а снега все еще не было. «Ну, хотя бы так», – думала Марина. Она ехала на дачу и нужно было еще по пути заскочить к домовладелице.
Всезнающий навигатор вел на Третье кольцо, но она сдуру решила двинуть по Садовому и, естественно, глухо встала еще на подъезде к Маяковке. Быстро и неотвратимо темнело. Конечно, можно было собрать сумки и все загрузить в машину с вечера, но таскаться с вещами по лужам в потемках одной ужасно не хотелось – и вот результат: она уже на час опаздывает к Лане (ч-черт!), и дом убирать придется до глубокой ночи… (ч-черт!). Сплошная нервотрепка.
Подумав про нервотрепку, Марина расхохоталась в голос, вспомнив диалог своей подруги Ольги с ее престарелой теткой:
ТётьШура: «Вот доживешь до моих лет, я на тебя погляжу!»
Ольга: «Да я до твоих не доживу!»
ТетьШура: «Конечно, не доживешь! После таких-то стрясов и пережитков ».
Из соседних машин на ее непонятное веселье с любопытством поглядывали товарищи по пробочному несчастью.
Читать дальше