Кристина Котельва - Виновен наполовину

– Так тут помощников-то пруд пруди, а всё равно бабка виновата. Хорошо, что деда нет, он бы инхваркт получил от услышанного. В саду вон помогают, в доме уборку сама сделать не можешь. Смотри, как тебя новый муж разбаловал-то, – продолжала бабушка.

– Разбаловал, да, потому что ваш сын не смог! – Кричала в ответ мама.

– Чем же это она так занята была опять, что отправила одних детей в лес гулять? Чем? Али кем? Опять мужика своего ублажала? Нянек полон дом, а на детей всё равно времени нет. Хороша мать… А чуть что, так и не виновна она ни в чем. То отец не такой, то бабка не такая. Теперь и сын не такой, какой нужен был. Так и воспитывала бы таким, какой бы он тебе нужен был. Борька вон пашет сутками, в отпуск его возит каждый год.

– В отпуск? Это к вам в деревню вы отпуском называете? Хм, в отпуск он возит, – крикнула в ответ мама.

– А хоть и так, хоть и в деревню, всё ж лучше, чем с вами под одной крышей детей ваших нянчить, – отвечала бабушка.

– Мама! Алла! Хватит вам уже! Не время сейчас, – взмолился папа и гневно посмотрел на маму и на бабашку.

– А вам всегда не время. Не время, говоришь?! А по-моему, сейчас самое время, сынок, – сказала Антонина Фёдоровна, стиснув зубы, и выдрала у папы из рук ту самую фотографию, которую он милиционеру показывал.

– Заберу я у вас внука, пока вы тут не разберётися, время или не время. В школу буду водить сама…

– Да уж заберите, пока он всех моих детей не угробил, – перебил её дядя Серёжа. – Вон, лежит сейчас, улыбается.

– Что? Что ты сказал? Повтори! – Требовал папа, схватив дядю Сережу за грудки.

– Побойтесь Бога! – C ненавистью сжав губы, сказала бабушка сцепившимся папе и дяде Серёже.

– Одна вы его боитесь, Антонина Фёдоровна, вы ещё этого не поняли? Хватит уже, надоело! – Вырываясь из рук папы, усмехаясь над её словами, не раздумывая, ответил дядя Серёжа.

– Я сейчас арестую вас обоих, если вы сию секунду не угомонитесь и не начнёте вести себя как взрослые люди. Личные отношения будете выяснять после. Это всем ясно? А сейчас дайте пару вещей пропавшего ребёнка, но не стиранных… для собак, – сдержанно говорил милиционер.

– Улыбается? Это стресс! Слышишь, ты, прихожанин, стресс, вон и доктор подтверждает. На, почитай чё написано, – сказала бабушка почти шёпотом и сунула дяде Серёже бумажку, которую фельдшер оставила на столе. – Надо было одного ребёнка толковым вырастить сначала, а потом замуж бежать вновь и других рожать. Где чумаданы ваши? – Обратилась бабушка к маме. – Вещи Мишкины соберу, а то пока вы тут свою личную жизнь налаживаете, у вас дети пропадают. Заберу в деревню, пусть с дедом до школы на рыбалку ездют, и то больше пользы, чем от вашего города. Беда одна… – С этими словами она скрылась на кухне. А потом Мишка учуял знакомый запах.

«Это капли, которые всегда дедушка пьёт, когда нервничает», – тут же вспомнил он.

– Я виновата, ишь ты… – не успокаивалась мама…

***

– Михаил Борисович, очнулся? Это я виновата… Я. Надо было сразу давление померять ему. Он же в коридоре уже сидел зелёного цвета. Не мудрено, что в обморок почти свалился, – лепетала медсестра и продолжала измерять Михаилу Борисовичу давление. – Михаил Борисович, вы меня слышите? Видите? Сколько пальцев? – Не унималась молодая помощница и махала перед ним тонкими пальцами с ярким маникюром. – Ну что ж вы, Михаил Борисович? Беречь себя надо.

– Спасибо, Татьяна Николавна, вы могли бы оставить нас с пациентом вдвоём, – обратился к ней Биродзэ, и та пулей вылетела из кабинета.

– Новенькая, не привыкла ещё, – доктор присел рядом с Михаилом Борисовичем и протянул ему таблетку глюкозы. – Миш, ты чего? На, рассоси, а то давление низкое очень. Ты вообще спишь? Вид у тебя неважнецкий. Давай лёгонького вколю чего-нибудь, а?

– Не, Гриш, я за рулем. Не доеду до дома после твоего лёгонького. А мне сегодня ещё поработать надо. Мне бы лучше чего-то для работоспособности, – с серьезными видом он взглянул на доктора и тут же добавил – да шучу, шучу.

– Так что произошло? Миш, ты извини, я сразу к делу. Сегодня у меня на тебя не так много времени, всё расписано на недели вперёд. Но есть окошко на выходных, вот тогда-то давай встретимся и всё основательно обсудим, хорошо? А сейчас давай самое основное, чтоб я смог помочь.

– Гриш, чувство будто схожу с ума. Забываю, что делал, что писал, куда положил. Чудится черт-те что.

– Не чертыхайся, ну! – Доктор кивнул на угол с иконами.

– Извини, забыл, да, не хотел обидеть, Гриш, – Михаил Борисович положил руку на сердце.