Элиана Арнтгольц - Тёмные времена души. Карта смерти

В восемь тридцать семь зазвонил телефон. В трубке зазвучал голос мамы.

– Сынок, дедушки с нами больше нет. Он вчера лёг спать, а сегодня уже не проснулся. Мне очень жаль…

– Как? В смысле? Я перезвоню! – резко оборвал разговор я.

Слёзы непроизвольно потекли по щекам. Я не понимал, не осознавал, как это, вчера дедушка был жив, здоров, мы вчера вернулись. Ничего не предвещало беды. Я не был готов к такой новости. Я вообще не знаю, могут ли люди быть готовы к таким новостям. В голове не укладывалось. Вчера он был, а сегодня его уже нет. Сегодня в моей жизни стало на одного любящего меня человека меньше. На шее у меня висел талисман, что дедушка повесил мне вчера. Я держался за чёрный камень левой рукой, а в голове проносилась куча мыслей. Я вспоминал всю последнюю неделю в мельчайших подробностях. Как мы рыбачили, жгли костёр, топили камин, ходили за грибами, готовили, чаёвничали. Как я нёсся сломя голову за мёдом, думая, вдруг это последнее желание деда. И я был прав, я молодец, я всё сделал правильно. Если б я только знал, что так скоро деда не станет. Сколько бы я ещё смог для него сделать. Как много ещё я не успел спросить, а как много сказать. Я вспоминал все истории, что дед рассказывал в последние дни. Я вспоминал детство, проведённое в летнее время с ним в деревне. Я вспоминал всё, чему меня когда-то учил дед, его советы. Я анализировал его слова. Ведь каждый день он говорил мне про смерть, про последние дни, что человек чувствует кончину. Он чётко описал свою смерть. Я верил ему, как никому другому. Но верить в последние дни жизни я отказывался. Слёзы не прекращали течь по щекам. Теперь пазл в моей голове сложился. Теперь я всё понял. Моя тревожность, беспокойство, странные сны, всё мне давало некий сигнал, я просто не понял, в чём дело. Даже смерть деда я так сильно прочувствовал, как порванную струну. Я ещё долго не мог принять реальность происходящего. Я позвонил отцу, выразил свои соболезнования. Сегодня я потерял деда, а он отца. Предложил свою помощь, но моя помощь не понадобилась, уже вовсю шли приготовления к завтрашней траурной церемонии. Мне сообщили время и место.

На следующий день без пятнадцати два я стоял уже возле входа на Северное кладбище. Я был одет в классическое чёрное пальто, брюки тоже чёрные, классические и лакированные чёрные туфли. Всё согласно дресс-коду. Мне, конечно, не понятно, какая разница, в зелёном, голубом или фиолетовом ты придёшь проводить в последний путь, но это принципиальный вопрос для моей мамы. Но и дабы не нагнетать и не навлечь на себя излюбленные ею вопросы: «Что же скажут люди?», я решил соблюсти все формальности. К двум часам подошли все ко входу и ожидали катафалк. Пришло пару соседей-старичков, с которыми дедушка дружил по-соседски, ходили в гости друг к другу. Пришли немногочисленные родственники, которые, как правило, собирались либо на свадьбы, либо на похороны, в другие значимые моменты жизни они в родстве не были замечены. Пришёл проводить в последний путь деда родной брат покойной бабушки, ныне ещё действующий главврач психиатрической больницы, врач от бога. Я его всегда очень любил, и он меня тоже. Пройдёт совсем мало времени, и мы с ним встретимся снова, он мне даст очень ценный совет, но об этом позже. Вообще, я не любитель семейных сборищ, даже если они по весёлому поводу. Когда я был маленьким, мне казалось, что наш создатель, который сидит на небе, просто забавляется, когда создаёт семьи и родственников, таких разных людей соединяет в союзы и объединяет под одной крышей. С возрастом эта детская теория только утвердила своё право на существование. Сборище совершенно разных людей, с разным мировоззрением, разными ценностями, иногда диаметрально противоположными взглядами на жизнь, которых время от времени судьба сталкивает лбами. Не зря наши классики писали о проблемах отцов и детей, эта тема стара как мир.

Вот и подъехал катафалк, включили похоронный марш, родители взяли меня под руки, вся наша немногочисленная семья пошла медленно за катафалком по асфальтированной дороге, идущей по главной аллее кладбища. Кто-то из тётушек начал громко рыдать, во весь голос причитая о том, «как же ты нас покинул». Весь этот театрализованный спектакль меня словно резал по живому, по сердцу. «Боже, какая показуха!» – думал про себя я. Я же точно знал, что за последние несколько лет все эти псевдорыдающие даже не нашли время просто позвонить деду, справиться о здоровье. А он всем звонил, помня день рождения каждого и дни рождения их детей и внуков. Я старался абстрагироваться от происходящего. Мне было тяжело на душе от потери близкого, не просто родственника, а близкого по духу человека, и всё происходящее сейчас – это лицемерие – меня расстраивало ещё больше.