Нана Рай - Расшатанные люди

– Можешь прекратить? Я тоже потерял дочь, но, в отличие от тебя, не свихнулся!

Крик Ильи отрезвляет, и от неожиданности Юлиана чуть не поскальзывается на разбросанных фотографиях. Илья ловит ее и прижимает к своей груди, где рвется на куски его сердце.

– Ты кричала, что начнешь новую жизнь. С чистого листа. Я едва успел спрятать от тебя часть фотографий, потому что ты уничтожила почти все. А на следующий день проснулась счастливая, будто и не было аварии, – тараторит он, словно она отвела ему ровно минуту на признание. – Это произошло примерно через две недели после… трагедии. Евгений предположил, что ты не выдержала горя. Ведь за неделю до этого мы похоронили твоего отца. И лишиться в одно лето, в один миг, двух любимых людей… Не каждый здоровый человек способен это вынести. К тому же… – он резко замолкает.

– К тому же что? – хрипит она.

Слова Ильи едва долетают до ее сознания. Она силится вспомнить, но любая попытка сродни подглядыванию в бездонный колодец. Блики солнца на поверхности, а дальше тьма.

Дети? У нее была дочь? Юлиана не любит детей. И не представляет себя матерью. А почему?

– Полиция ехала очень долго. Водитель, который врезался в вас, погиб на месте. Ночью на той дороге безлюдно. Ты была зажата в машине все время, что ждала помощи, – шепчет Илья. – И не могла помочь Зое. После этого у тебя начались приступы клаустрофобии.

– Что? – Юлиана пытается вырваться, но Илья сильнее зажимает ее в объятиях. – Ты прекрасно знаешь, что клаустрофобия у меня из-за моей матери…

– Ты все выдумала, Юлиана. Ты даже не помнишь, что в пустой комнате была детская. Хотя сама заставила меня выбросить всю мебель и переклеить обои. Я не знаю, что произошло. Это необъяснимо. Но лучше жить с тобой, которая ничего не помнит, чем с той, которая сходила с ума от горя и пыталась повеситься.

Юлиана изворачивается и кусает Илью за ладонь, заставляя его кричать от боли. Она не удерживается на ногах и падает на пол, фотографии разлетаются в стороны.

– Иди на хрен! – орет Юлиана, захлебываясь слезами. – Я прекрасно знаю, что такое вымышленные воспоминания. И сама могу внушить тебе все, что хочешь. Но со мной провернуть такое не получится!

– Прошу тебя, – Илья зажимает кровоточащую руку.

Юлиана даже не поняла, что прокусила его ладонь насквозь. Лишь сейчас она чувствует неприятный металлический привкус, но ей кажется, что этого мало, и она готова разорвать мужа на куски.

– Убирайся! – цедит она сквозь зубы.

Почему ей так больно? Словно у нее и правда умерла дочь, а она все эти годы преспокойно жила в полном неведении.

– Хорошо, – Илья отступает назад. – Я переночую у матери. Вернусь завтра. Только, пожалуйста, не ходи на работу, я все объясню Евгению. Он предупреждал меня, что такое может случиться.

Он уходит в коридор, и слышатся тихие хлопки дверью гардероба.

– Такого бы не случилось, не найди я коробку, – орет ему вслед Юлиана. – Но ты хотел, чтобы я ее нашла! Ты все подстроил! Ненавижу… – от усталости она едва говорит. – Можешь не возвращаться от своей мамаши. Я вас ненавижу! Обоих! И не смей звонить моему начальнику… – но последние слова повисают в гудящей тишине пустой квартиры.

Он ушел, а у нее осталось еще так много вопросов. Однако абсолютно нет сил, нет желания бежать следом за Ильей и пытаться повернуть их разговор в цивилизованное русло. Да и не способна она сейчас вести себя, как адекватный человек. Ее пальцы трясутся и хочется выпить чего покрепче, так чтоб отшибло… память?

Юлиана тихо смеется. Судя по словам Ильи, память у нее уже отшибло. Так отшибло, что она переписала годы своей жизни. Если бы это и правда можно было сделать! Взять видеозапись всех лет, и в специальной программе обрезать, перекроить, удалить лишние кадры, добавить новые. Но такого не существует. Это невозможно, как и то, о чем говорит Илья.

Но ты ведь уже так поступала, Юлиана?

Вкрадчивый голос совести просыпается на задворках сознания.

Ты же влезала в голову к другим людям. А чем твое сознание отличается от их?

Юлиана потирает переносицу и собирает в кучу разлетевшиеся фотографии. Взгляд замирает на том снимке, где она сидит под деревом с девочкой.

– Зоя, – примеряет короткое имя к маленькой незнакомке, и на удивление оно очень хорошо ей подходит. Как Золушке ее туфелька.

Юлиана забрасывает фото в коробку и закрывает крышкой. Не сейчас. Пока что она не способна мыслить здраво, а от головной боли хочется лезть на стену.