Айгуль Малахова - За стеной

– Пойдемте в машину, поговорим, – зачем-то оглядываясь по сторонам, произнес хирург.

«Он врет. Даже не думай садиться в машину», – зашептал внутренний голос.

– Нет. Рассказывайте здесь, – сухо проговорила я, прекрасно помня о том, сколько сплетен ходило вокруг персоны врача.

– Ну что же, не хотите – не надо. Я думал, вам будет интересно, кто вас ищет. – Одарив меня надменным взглядом, мужчина молча удалился. Сел в машину и уехал, даже не взглянув более в мою сторону. Я постояла некоторое время, сбитая с толку таким поворотом, потом одумалась и торопливо зашагала домой. Мороз окольцевал голову сквозь тонкую ткань хлипкой шапочки, я вновь натянула капюшон… Домой к Илье Сергеевичу я пришла продрогшая и несчастная.

– Что-то случилось? – впуская меня в прихожую, сразу спросил чуткий доктор.

– Нет… Ничего. Устала и замерзла, только и всего, – сняв верхнюю одежду и кроссовки, я поспешила в свою комнату.

– Мойте руки, я приготовил спагетти с соусом болоньезе, – вслед мне сказал доктор Илья.

Войдя в комнату, я обессиленно опустилась на кровать. Какой-то бред. Я так и не поняла, что было нужно хирургу-ловеласу. Надо было сесть в машину, не накинулся бы он, не маньяк, в конце концов, корила я себя. Чувствовала себя глубоко несчастной. Возможно, только что своими руками отодвинула информацию о себе в неведомые дали…

«Не будь идиоткой!» – проснулся неугомонный внутренний голос. «Ты прекрасно понимаешь: это была уловка, чтобы заманить тебя в постель!» Да, я так и думала. А что, если ошибаюсь и ему действительно стало что-то известно обо мне? Как теперь узнать? Я решила. Если мужчина еще раз попытается заговорить на эту тему, то попытаюсь все разузнать. А если нет, то пусть так и будет. Тот, кто меня ищет, найдет, с помощью хирурга или без нее.

– Аня! Ну что же вы не выходите? – раздался укоризненный голос Ильи Сергеевича и тихий стук. Я вздохнула, встала, открыла дверь, вопросительно воззрилась на доктора.

– Ужин, – напомнил он и с укором причмокнул: – Я вас жду. Все остыло давно.

Мы ужинали на кухне. Телевизор был включен, но я ничего не слышала, погруженная в свои размышления. Доктор изредка метал на меня все те же укоризненные взгляды: я рассеянно ковырялась вилкой в тарелке. Аппетит пропал. Наконец, измучив себя, доктора и спагетти, я не выдержала и поднялась из-за стола:

– Я не хочу есть. Прошу прощения, Илья Сергеевич. Пойду к себе, полежу, неважно себя чувствую.

– Где болит? – встревожился доктор, откладывая вилку в сторону. Потянулся к моему лбу.

– Не надо! – Я сама не ожидала, что его забота вызовет во мне такую волну раздражения. – Вы мне не муж, не отец, не брат! Даже не любовник! Я могу побыть в одиночестве?!!!

Раздражение вскипело, мгновенно переродившись в гнев:

– Вы меня достали своим бесконечным присмотром! Хватит, я устала! Я не ребенок и не больная!

– Аня… Я просто… Беспокоюсь о вас… – опуская голову, пробормотал доктор. Но меня уже несло по волнам яростного гнева, как утлую шлюпку коварной волной во время шторма:

– Вы даже не представляете, что это такое: жить без воспоминаний! Не знать, кто ты, каждый день ощущать себя убожеством, ущербным, без прошлого! С обрубком вместо памяти, как с культей вместо конечности! Что вы лезете мне в душу?!!! Каждый день! – орала я, все больше повышая голос. – Я не знаю, кто я есть, какая на самом деле! Мне хочется пойти и стукнуться изо всех сил этой пустой головой о стену, чтобы из нее хоть что-то вылетело, вместе с мозгами! Я ненавижу себя! Я – сраный урод!

Голос мой достиг наивысшей точки, почти писка, сорвался и стих. Слезы, бурные, горячие и очищающие, хлынули из глаз. Я рыдала, опустившись на табурет, закрыв руками лицо. Вместе с бурным потоком слез из души постепенно испарялся гнев…

Крепкие ладони осторожно прикоснулись к моим плечам. Наклонившись, доктор прошептал:

– Ну все, все. Поплакали и хватит. Успокойтесь, Анечка. Сейчас дам вам таблетку успокоительного, ляжете и уснете. А завтра все покажется дурным сном. Вы просто переутомились… Надо лечь пораньше… – ласково, как ребенка, уговаривал Илья Сергеевич. Голос его убаюкивал…

На следующий день я молча отводила глаза, стараясь не встречаться взглядом доктором Ильей. Мне было невероятно стыдно за вчерашнюю истерику и грубые слова, брошенные сгоряча. Двумя глотками выпив свою чашку кофе, я торопливо оделась и выскочила из дома. Мороз на улице заставил съежиться. Я почти бежала, стремясь как можно быстрее нырнуть в тепло больницы.