Александр Родной - Восход дальней звезды

Слава неожиданно для себя впал в невероятную ярость от этих слов. Никогда он не чувствовал ничего подобного. Слава сжал зубы от злости, вскочил со стула и подошёл к Ивану. Иван медленно поднялся и повернулся к нему.

– Извинись за свои слова, – угрожающе произнёс Слава.

– Мне не за что просить прощения. Она действительно обезумила уже давно.

Слава сжал кулак и со всей силы ударил Ивана. От неожиданности тот не удержался на ногах и упал на пол, свалив вместе с собой стул. Удар пришёлся в челюсть; схватившись за лицо, Иван сплюнул слюну, перемешанную с кровью. Иван посмотрел на своего обидчика, и Слава увидел его презрительно довольные глаза.

– Теперь на повестке этой ночи три вопроса, – сказал, поднявшись, Иван. – Первый: запретить бюджетникам входить в состав студенческого совета. Второй: изгнать из состава совета студента Бронислава. И третий: поднять вопрос перед дисциплинарной комиссией об отчисление студента Бронислава из университета за драку.

Состояние аффекта прошло, и только сейчас Слава осознал, что натворил. Он шагнул назад и посмотрел на заседателей. Проголосовали они быстро. Проголосовали положительно по каждому вопросу. Проголосовали единогласно.

***

– Я, наверное, прибил бы его на месте! – воскликнул возбуждённый Ждан, после того, как Слава рассказал о случившемся на студенческом совете.

– Надо же быть таким гадом, – сказал Мал.

Они медленно шли по парку студенческого городка в сторону общежитий.

– Отловить бы его да наподдать хорошенько! – не унимался Ждан.

– Тогда нас не только отчислят, но и посадят, – ответил Слава, потирая сбитые костяшки на правой руке.

– Дай гляну, – Ждан посмотрел на небольшую травму друга и довольно улыбнулся. – А ему неплохо досталось.

В начале следующей ночи, когда Слава выходил из общежития на учёбу, его остановил комендант. Это была немолодая, худощавая и невысокая женщина, с проседью в волосах и неприятным грубым, не подходящим женщине голосом.

– Мне пришло два уведомления, – недовольно сказала она, – и все по твою душу. Теперь я должна присматриваться к твоему поведению, хулиганов в своём общежитии я не потерплю. Ну а ты должен явиться на комиссию перед рассветом. Они решат, что с тобой делать. Эх, парень, ты что, не знаешь, с чьими детьми лучше не ссориться? Ступай.

После лекций Слава отправился к своему научному руководителю. Ею была Мария Аркадьевна, возглавляющая кафедру изучения и толкования «действительности прошлого». Незнакомому человеку она могла показаться некрасивой, но за неприглядной внешностью скрывалась добрейшая и умнейшая женщина среди всех преподавателей и сотрудников университета. Она с материнской теплотой относилась ко всем своим студентам и вкладывала в процесс обучения душу.

Слава постучал в дверь и вошёл в её кабинет.

– Здравствуй, Бронислав, проходи, – сказала она, не отрываясь от монитора компьютера, – посмотри, какую потрясающую фотографию мне прислали с полуострова Северных Ветров.

Слава взял стул и присел рядом. На мониторе было изображение куска древней карты какой-то местности.

– Сейчас переправлю Михаилу Васильевичу, пусть тоже посмотрит, всегда интересно услышать его мнение.

– Мне кажется, он не всегда согласен с официальным взглядом на прошлое, – сказал Слава.

– Да… иногда сама забываюсь, выслушивая его бесконечные гипотезы.

Мария Аркадьевна отодвинулась от монитора, чуть опустила очки с глаз и пристально посмотрела на Славу.

– Что ты натворил?

– Вы о чём?

– Не придуривайся, – строго сказала женщина, – я всё знаю. Ты ударил Ивана, и тому имеется десять свидетелей.

Слава опустил голову, не желая ничего объяснять.

– Его отец теперь в совете правления. Он же будет и в составе комиссии. Помогу, чем смогу, но ничего не гарантирую. Ох… Знаешь, а я ведь тоже приехала из маленького городишки, благодаря своему уму поступила в университет, теперь работаю в нём. Хочу сказать тебе следующее: в душе, в мыслях сам с собой ты можешь думать о чём угодно и как угодно. Но прежде чем сказать или сделать что-то наяву, нужно хорошенько всё взвесить. Мне часто приходится общаться с теми, кого я не уважаю или даже презираю. Порой приходится терпеть в разных неприятных ситуациях. Но либо ты живёшь в хороших условиях по законам системы, какой бы ужасной она ни была, терпишь, когда необходимо промолчать, даже унижаешься, если нужно, либо ты возвращаешься туда, откуда с таким трудом выбрался.