Тати Бин - Хана Американа, или История маленькой женщины

– И когда же вы покинете этот дом?

Мне казалось, что я должна спасать наши шкуры от греха подальше: чем быстрее мы отсюда уедем, тем сохраннее будем и дольше проживем. Мне было страшно за наши с дочкой жизни!

– Мы постараемся как можно быстрее отсюда выехать, – спешно сообщила я. – Дайте нам две недели!

На этом гнус и семья успокоились, забрали кипу своих папок с нашего обеденного стола и отчалили на своей машине в сторону дома бывшей жены.

Таким образом, за один только день я потеряла мужа, а вместе с ним налаженную жизнь, подверглась оскорблениям, унижениям и шантажу, моя дочь стала жертвой нападения и успела подраться, нам с ней угрожали убийством и расправой, и, напоследок, нас обокрали. Но об этом я расскажу чуть позже. А пока вернемся к началу моей американской истории.

Меня зовут Таня Адамс, свою фамилию я получила от моего теперь уже покойного мужа – Дина Адамса. А до встречи с ним я была Таней Романовой и жила в далеком сибирском поселке городского типа под названием Усть-Орда, который притаился в долине реки Куда недалеко от озера Байкал в Иркутской области.

С отцом моих детей у нас не заладилось с самого начала – это был студенческий брак, обреченный на провал. И протянув девять невыносимых лет, мы мирно разошлись. Помню, я пришла в суд и подала заявление на расторжение брака. Моего супруга в тот момент не было в Иркутске, он путешествовал по городам и весям России и никогда не интересовался жизнью семьи. Через 6 месяцев после заявления я уже радостно размахивала свидетельством о разводе и устроила в честь этого события небольшой семейный праздник. Бывший супруг узнал о нашем разводе через пару месяцев, когда соизволил позвонить из какого-то города “домой”. Вещей много собирать не пришлось – все свое бывший супруг забрал в поездку. Остатки я собрала в посылку и выслала ему в его далекое путешествие.

После развода с первым мужем я имела статус разведенки “с прицепом”, а после рождения второго ребенка, с отцом которой мы не регистрировали отношений, стала матерью-одиночкой с “двумя прицепами”.

Будучи врачом по образованию, я после получения диплома добросовестно отработала несколько лет в гинекологии. Моя первая зарплата составляла 100 долларов США, а с ночными дежурствами и увеличением стажа возросла до 200 долларов в месяц и сравнялась с зарплатой санитарок. Денег хватало только на самое необходимое.

За годы одиночества я научилась делать всю мужскую работу по дому. Прибить гвоздь к стене – да запросто, вставить дверной замок в дверь – легче простого, отремонтировать утюг – раз плюнуть.

О своем прошлом говорить не люблю, потому что в нем не так много светлого, хотя советское детство было счастливым. Помню прыжки во дворе в нарисованные мелом классики, закрытые крышкой из фольги стеклянные бутылки с молоком и кефиром, многометровые очереди в булочную за свежим хлебом и пломбир в стаканчиках, который всегда был в дефиците и оттого казался еще вкуснее. То время вспоминается с ностальгией, потому что было беззаботным.

Молодость проходила в лихие 90-е. Холодными зимами после учебы приходилось каждый день стоять на остановке в очереди на автобус, который всегда набивался битком. Люди лезли в него так, будто это последний автобус в их жизни, а до следующего не доживут. Студенчество мне запомнилось как борьба за выживание: с людей на улицах срывали меховые шапки и воротники, снимали дубленки и золотые украшения – приходилось пришивать норковый головной убор сзади к воротнику пальто или волосам. Мы считали, что так надежнее, и никто не догадывался, что если вору нужно, то никакая резиночка, скрепляющая шапку и пальто, не спасла бы. В сумке носили нож или газовый баллончик, потому как хулиганом мог оказаться любой прохожий. А квартиры в 90-е грабили ежедневно.

До сих пор вспоминаю то время с содроганием и благодарю бога, что все остались живы. Но нет, ошибаюсь, не все… Многие так и остались там навечно, не дожив и до 25 лет. Во время дежурств в больницу, где я проходила студенческую медицинскую практику, постоянно привозили 20-летних парней с огнестрельными ранениями, полученными в бандитских разборках. Но чаще их не довозили живыми – они умирали в каретах скорой помощи либо на операционном столе. Это коснулось и друзей: мой одногруппник, который втянулся в опасный криминальный бизнес, застрелился из собственного пистолета, хранившегося под подушкой. Кругом творились хаос, беспредел и мракобесие.