Саломея Вейн - По следам любви, или Амнезия

Пару месяцев я сидела без работы. Место помощника Кости за это время заняла жена моего брата. Смещать ее я не собиралась, тем более что вскоре выяснилось, что она беременна и весной уйдет в декрет. После этого жених планировал меня на прежнем месте восстановить, но пока что я превратилась в домоседку и домработницу. И это не отвечало моим амбициям, которые, несмотря на природную скромность, у меня все-таки были.

Чтобы я не скучала без дела, Костик через друга семьи, занимавшего высокий пост, устроил меня в канцелярию местной администрации. Веселой эту работу назвать было никак нельзя, но меня она устраивала. Лучше, чем сидеть на шее пенсионерки-матери и брата, стесняясь просить у них деньги на бумагу, карандаши и краски – скетчинг, привлекающий меня, они считали блажью и, наверное, были правы. Раньше, кстати, я подобным творчеством не баловалась, а то бы нашла в доме хотя бы несколько рисунков. А так их не было.

Я вообще, похоже, после травмы изменилась. Вместе с памятью я как будто потеряла часть себя и взамен прежних привычек приобрела новые. В детстве я ходила в художку и любила акварель, но потом увлеклась дизайном интерьеров, рисовать же бросила. А теперь вот тянет изображать что-то самой, а не обставлять комнаты. Или вот еще пример: мама говорит, что я в последнее время была помешана на чистоте, а сейчас ненавижу убираться. И, самое печальное, что у меня куда-то пропало чувство к моему бывшему возлюбленному. Умом я понимаю, что Костя хороший, заботливый и вообще завидный жених. Но сердце к нему уже не лежит, и физического притяжения тоже к нему не испытываю. Может, у меня просто темперамент изменился? Может, меня не только к Косте, а вообще к мужчинам не тянет после травмы? Это бы, наверное, все объяснило.

Занесение корреспонденции в журнал учета не требует больших умственных затрат – за три месяца я научилась делать это на автомате. Так что размышляю о превратностях судьбы одновременно с выполнением должностных обязанностей. Никто, наверное, даже не догадывается, что мысли мои витают далеко от рабочего места, администрации в целом и канцелярии в частности.

– Ускорьтесь, Лариса Игоревна, а то Вас Константин Альбертович уже дожидается, – прерывает мои размышления недовольный голос Помпадурши.

– Не волнуйтесь, Оксана Михайловна, – успокаиваю начальницу, – раньше, чем закончу, не уйду. Костик сам виноват, что так рано подъехал, он же знает, во сколько у меня рабочий день заканчивается.

– Только не жалуйся тогда, что я тебя силком на работе держу, – морщится Полунина, будто я заставила ее съесть лимон.

Пожав плечами, продолжаю работать. Честно говоря, меня раздражает манера Кости распоряжаться моим временем без согласования со мной. Бесят такие ранние приезды за мной без предупреждения. И вообще неприятно, что жених каждый день забирает меня с работы, как отец ребенка из яслей. Как будто не доверяет и боится, что я сверну не в ту сторону. Даже понимая, что Костик ради меня все это делает и временем своим жертвует ради моей же безопасности, хочу подсознательно ему чем-нибудь досадить. Вот хотя бы заставить ждать меня долго-долго.

Задерживаюсь не сильно – минут на двадцать, но кабинет покидаю последней. Сдав ключ, выхожу из администрации и с прищуром смотрю вправо: если Полунина разглядела машину Костика в окно, значит, припарковался он где-то с той стороны. Вообще-то, это места для муниципального транспорта, но когда замглавы администрации – любовник твоей матери, на эти условности можно наплевать. Что Костик, собственно говоря, и делает.

Сколько ни таращусь, черный гелендваген с дьявольским номером 666 разглядеть не могу. Может, Помпадурша ошиблась? Хотя вряд ли: когда Чесноков опаздывает, всегда предупреждает и просит дождаться его. Выуживаю из кармана смартфон, проверяю, не пропустила ли звонок жениха. Да нет, ни пропущенных вызовов, ни эсэмэсок.

Мать твою! Увлекшись изучением телефона, не замечаю, как кто-то подкрадывается сзади, хватает за плечи и тянет на себя. От неожиданности роняю смартфон и, неприлично выругавшись, откидываю голову.

– Прости, не хотел напугать, – раздается знакомый голос, и хватка слабеет.

Развернувшись, гневно смотрю на Костю, потирающего подбородок.

– От тебя не ожидала. Считала тебя умнее, – шиплю. Хотя ему, кажется, и так досталось: по челюсти затылком я ему врезала прилично. Ему больно, а мне хоть бы хны. Удивительно после черепно-мозговой травмы. Голова у меня вообще крепкая. Не знаю, как меня тогда в парке умудрились так сильно огреть, что я вырубилась и лишилась памяти.