Грей - Пантеон

И сделалось тяжко, что вырастившего Эбби человека теперь больше нет. А есть у него наследство и эти троглодиты из Нейпервилла.

Хотя бы черточку дядину разглядеть в мимолетном зеркальном движении! Но нет – Сизифов труд… И не единственная его потеря.

Имелся у него некий алфавит имен и их носителей. ABCD! Свое имя не в счет!

Артур, Бенджамин, Чарли, D делят Дебора и Дункан.

А теперь? ABCD, Fuck you! Порядок нарушен. Остались только литеры C и D… Надолго ли?

И честно, без доли ханжества, он подумал: дали бы ему выбор, то жребиев не надо, жизнь миссис Андерсон или мистера Андерсона тотчас бы отдал, чтобы остался лишь он. Дядя Бен. Нет, настоящий его отец.

А за Артура? За него он бы отдал весь мир.

Он вздохнул, расстегнул еще одну пуговицу на рубашке. Смочил шею, растер рукой. В автобусе припекло, кожа покраснела, имитировала разудалый отдых, будто все лето он провел в Калифорнии. За это, а еще за многое другое, – глаза, принадлежащие мистеру Андерсону, с укоризной жгли Эбби по ту сторону стекла.

Отражения преследовали парня, отражающие поверхности его не любили, дразнились, искажали его формы, показывая ему ненавистный образ. Блестящие дверные ручки, подносы, витрины, даже пуговицы – выпуклые, металлические или пластиковые, но имитирующие серебро и золото – все вступили в сговор.

А сейчас его подтрунивало туалетное зеркало, к нему бы и рад присоседиться кран – но слишком уж замызган и заляпан. Студент ополоснул лицо, сентябрь пожаром окрасил листья и сгорал от стыда в предвкушении, желая скорее сорвать эти платья с дриад. Эбби достал бумажные салфетки из кармана (в этом клозете такие удобства – излишества, еще и сушилка не работала), кусочки прилипли ко влажным лбу и носу, пришлось задержаться в попытках от них избавиться, продолжая наблюдение за собственным Я (заточенным в имаго создания другого – будущей особи взрослой).

Пока что молодой человек не обнаружил явных и необратимых признаков метаморфозы себя в мистера Альберта Андерсона. Нет, нет, ух! Но такое сходство будто бы делало его сыном своего отца по умолчанию, secundum legem naturae – по закону природы, произрастающей от ствола веткой, которая не будет цвести ни красным, ни розовым, ни их полосатой комбинацией, а лишь предназначенным исходным, классическим белым, и цвет этот не даст плод иной – дикую помесь питайи и апельсина, например. Это подобие, рожденное от подобного, без спросу стремилось принять участие в предсказании его будущего: визуального, более примитивного, чем великие деяния и их влияние на действительность.

Ясное дело, до точки невозврата пройдет еще два, три десятка лет, и он превратится из Эбби в мистера Андерсона II, чурающегося просматривать свой студенческий альбом или фотографии со дня рождения какой-нибудь тетушки, ухватившей того за по-юношески пухлые щеки. Станет сверять скучные столбики из прошлого выпуска газеты с номером сегодняшним, при этом ворча, что соседский бульдог утащил ее с крыльца да малость обслюнявил, еще пришлось гнаться за негодником (единственное приключение будущего Андерсона II за несколько месяцев), с отсутствующим выражением рисовать каракули, точки и палочки на счетах за электричество и в тайне мечтать плюнуть в чей-нибудь портрет в картинной галерее (ведь собственную пришлось закрыть за долги, не продав ни одной из своих работ или чужих – прекрасных и бесталанных).

Оттого Альберт и морщил лоб, потом поглаживал чело рукой, ерошил волосы, рассматривал себя в фас и в профиль, опускал подбородок, впиваясь им в кадык (такой же, как у его отца). Он смотрел в зеркало и видел пророчество точное, до боли правдивое – такое бы дать не смогли оракулы Дельф.

Он и не заметил, как вошла Дебора. Она всегда ходила мужской расхлябанной походкой, точно ее приняли в нью-йоркскую банду начала XX века, руки – в карманы (все так же мужского костюма). Прятала ли там она далеко не дамский пистолет? Фляжка с бренди точно обитала в ее широких штанинах. И ей это шло, весь эдакий гангстерский шик – Альберт (хотя несколько раз пытался!) не мог представить мисс Флетчер в юбках или в платьях. В общем, ее трудно не заметить, а он тут так увлекся раздумьями, кроме того, не видал ее около станции и никак не ожидал столкнуться тут!

И хотя сегодня не первый день занятий (они все ехали заранее) и можно рушить традиции с кодексами одежды и необязательно выпендриваться в дорогущих шмотках a la classique d'or – Деб не оказалась исключением, отринувшим джинсы деним и взлохмаченные волосы. На такое она даже в журнале смотреть бы не стала, носить – тем более. Среди студентов КиКи (так сокращенно они звали свою alma-mater) водились лишь Коко, их князья Дмитрии, ведущие тех к Эрнестам Бо и дальнейшей славе. Белая кость, голубая кровь, шик, блеск, ах, ох! Не их удел появляться в обличии простых смертных. А многие другие, из божков пониже рангом, тоже решили покрасоваться в день прибытия. Только не Эбби, он пока наслаждался свободой от классики, этому его научил Артур.