Виктория Павлова - Пристанище для уходящих. Книга 3. Оттенки времени

Навстречу выпорхнула стайка горничных. Увидев нас, они застыли, сделав книксен, а когда мы прошли мимо, легко упорхнули по своим делам. Я проводила их взглядом. Хотелось так же беззаботно рассмеяться, забыть обо всем плохом, расслабиться. Почему у меня так не получается?

– То есть все дело в храбрости?

– Я этого не говорил, – отец рассмеялся. – Но, пожалуй, сегодня за ужином храбрость тебе не помешает. Канцлер намерен обсудить список претендентов на твою руку и сердце.

Я фыркнула и зашагала к лестнице. Канцлер постоянно поднимал тему моего замужества, и отец в целом поддерживал эту идею, так что спастись мне от этого, видимо, уже не светило. Королеве полагалось выйти замуж, тем более королеве с незаконнорожденным ребенком. Три года назад мы вписали в свидетельство о рождении Джоша Таннера. Я пошла на это под давлением правительства, канцлера и отца, которые требовали от меня имя. Имя требовали представители пресс-службы, обозреватели, журналисты и блогеры. Ситуация сделала из Джоша национального героя, его даже посмертно наградили орденом. Такой отец как нельзя лучше подходил для наследника престола и вызывал сочувствие публики. Я ненавидела эту ложь тогда и ненавидела ее сейчас.

– Возможно, ты предпочтешь обсудить варианты сервировки и призы для гостевой лотереи? Или тебя обе темы не привлекают? – Отец шел рядом посмеиваясь.

– Это тоже нужно для новой стратегии в СМИ?

– Нет, это нужно для празднования королевского дня рождения.

Отец обсуждал мой день рождения уже не первый месяц. Судя по тому, что я слышала – специалисты-пиротехники, егери с охотничьими птицами, театральная труппа, – планировалось что-то грандиозное. В Западной части парка строился целый подиум, то ли в качестве сцены, то ли – танцплощадки, я туда не ходила и не вмешивалась. У меня были свои планы. Все заседания и деловые поездки на четыре дня праздника отменялись, поэтому я рассчитывала забрать Рика и провести это время с ним, а еще почитать и порисовать, пока он спит.

День рождения королевы считался национальным праздником, и парадные шествия планировались по всей стране: самое крупное в Далленберге – столице, поменьше – в других городах. В Лангдорфе же, ближайшем городе к Холлертау, частью шествия была сама королева. На шествии в прошлом году я провела три часа на платформе, медленно движущейся через город, махала рукой и беспрерывно улыбалась, пока не свело мышцы. Без эмпатии тот день стал удивительным опытом: я не отвлекалась и наслаждалась красотой Лангдорфа. Когда и почему пропала эмпатия, я умудрилась проворонить: просто как-то раз проснулась чудесным солнечным утром и поняла что ее нет. Возможно, уже давно – в то утро я не смогла вспомнить, когда пользовалась ею последний раз. Все время съедали учеба, новорожденный, новые обязанности и попытки не думать о прошлом.

– Послушай, по поводу Курта.

Так и знала, что рано или поздно отец вмешается.

– Он слишком часто берет отгулы. Если у его племянника такие проблемы в Сан-Франциско, может, тому стоит вернуться к матери в Стокгольм? Туда Курту добираться гораздо ближе.

От испуга в горле пересохло, я шагнула на следующую ступеньку и еле выдавила:

– Его племянник не мой подданный. Я не могу указывать ему, что делать.

– Но можешь указать Курту. – Отец нагнал меня по лестнице. – Он твой личный телохранитель и находится на королевской службе.

– Я не буду указывать Курту, как ему общаться со своей семьей.

Мы молча миновали лестницу. Стражники распахнули перед нами двери. Я украдкой вытерла о платье вспотевшие ладони и ринулась в сумерки прохладного коридора, только чтобы не смотреть отцу в глаза. Он вполне способен раскусить ложь.

– Я понимаю твое отношение к нему…

Пришлось шагать медленнее, чтобы отец за мной успевал.

– …но для охраны существует ряд правил. Я пошел тебе навстречу, когда ты настаивала на его кандидатуре, ведь тебе кажется, что он много для тебя сделал…

– Кажется? – От возмущения потемнело в глазах, я остановилась и обернулась. – Ты уверен, что мы об одном и том же Курте?

Отец удрученно покачал головой. Он не мог простить Курту то, что он помог мне сбежать из Портленда – подделал несчастный случай на дороге, подменил ДНК и зубную карту, снабдил фальшивыми документами, а три года назад возник в Холлертау и принес «плату за вход». Тогда эмпатия еще работала, и я знала, что Курт был предан моей матери – ее смерть стала для него личной трагедией. Теперь у него осталась только я, если не считать сестру и племянника, и к моей защите он относился ответственно.