Александра Малинина - Вперед в прошлое

– Эй, тебе пора вставать! – теперь голос звучал куда ближе.

– Мама?! – промямлила я, вложив в одно слово-вопрос все свое удивление. Получилось неважно, потому что мамуля фыркнула и вышла из помещения. Это я судила по удаляющимся шагам, со зрением у меня наметилась беда.

– Поднимайся, я сварю тебе кофе! – крикнула мамуля.

Я честно попыталась сделать как она сказала, то есть подняться, но ничего не вышло: тело меня как будто не слушалось. Но это не было моей главной проблемой: в больной голове вертелась куча вопросов, но задавать их я не спешила, пока не верну хотя бы зрение. С этим мне помогла мамуля, совершенно к этому не стремясь: пока я пыталась отвлечься от головной боли, она подошла и дернула с меня одеяло, которое было натянуто до самой макушки. Свет больно ударил по глазам, в голову словно кинули разрывную гранату, увеличив боль в миллионы раз. Зрение вернулось, но толку от этого было чуть: стоило приоткрыть хоть один глаз, свет резал подобно лазеру и я все равно ничего не видела. Я что, стала Дракулой и теперь боюсь солнца? Кожа вроде не дымится, но почему так больно? Хотя, если подумать, свет куда лучше чем чернота, я по крайней мере не ослепла.

– Это же надо так набраться, – опять засмеялась мамуля, она у меня вообще дама веселая. – Давай, рученьки в ноженьки и на кухню. Ты девочка взрослая, так что хватит разлеживаться и изображать из себя страдалицу. От похмелья еще никто не умирал.

– Странно, я бы поставила руку на то, что ты неправа. Нет, лучше глаза, они все равно ничего не видят, – хрипло пролепетала я.

– Ну, для этого тебе надо принять вертикальное положение, не так ли?

– Пять минут, – с трудом выдавила я.

– Пять минут у тебя есть, – смилостивилась она и, судя по шагам, опять меня покинула.

Итак, что мы имеем: отсутствие зрения, предположительно преодолимое, жуткую головную боль, с которой должна помочь обычная таблетка (или целая упаковка), ногу странно подергивает. Это все ерунда… Более беспокоил другой вопрос: какого черта я ничего не помню? Неужели я вчера так сильно набралась с Надькой, что забыла о приезде мамули? Это вряд ли, обычно мы договариваемся чуть ли не за месяц. Живет она в другом городе и довольно далеко, но это еще полбеды: на поезде ехать больше суток, а прямых рейсов из Питера на самолете нет, только с пересадкой. Так что мамулин приезд мы всегда обговариваем заранее и ее встречаю либо я, либо Максим. Чаще я: муж часто бывает в командировках и застать его дома обычно трудновато.

Но раз мама здесь, значит, решила сделать сюрприз и явилась неожиданно. Что ж, я в любом случае счастлива, но счастье мое было бы безграничным, не застань она меня в таком ужасном состоянии. Перед мамой стало стыдно и я в который раз за утро застонала. И где, черт возьми, Максим? Вот уж кто точно не упустил бы возможность выдать пару ядовитых комментариев. Более язвительного человека я не встречала в жизни… так где он? Глядишь, с его комментариями я бы и двигалась бодрее. После появления Макса в моей жизни я вообще стала… бодрее. До него я была другим человеком, жалкой развалиной. И похуже, чем в данный момент.

По шагам я поняла, что вернулась мамуля, потому моментально озвучила мучающий меня вопрос:

– А где Максим?

– Какой Максим? – искренне удивилась мама.

– Ты что, знаешь много Максимов?

– А ты?

– Только одного, – начала злиться я, вот всегда она так: видит, что дочь страдает и начинает издеваться.

– Ну, я знаю не больше трех.

От злости я даже приоткрыла один глаз, но быстро забыла, что хотела прояснить ситуацию с Максимами, потому как взор мой сфокусировался на мамуле. Сказать, что с нашей последней встречи она сильно изменилась – ничего не сказать. Вернула старую стрижку – как минимум. Да и вообще… помолодела сильно.

Я пролепетала:

– Хорошо выглядишь. Но ты опять постриглась и мне ничего не сказала? А ведь говорила, что больше никогда…

– Когда это я такое говорила?

– Когда больше трех лет отращивала длинные волосы. Вот уж не думала, что ты так кардинально вернешься к старому образу.

В ответ мама закатила глаза и красочно покрутила пальцем у виска. А я наконец-то открыла второй глаз: бог мой, мамуля вовсе не приезжала к нам в гости, вот почему пробудившись, я не увидела ехидную физиономию Макса. Это я каким-то чудным образом перекочевала домой. Черт, ничего не помню… как я могла проделать такой длинный путь и забыть? Это же надо так набраться. Хотя все равно странно, столько часов из памяти исчезло… но у меня есть оправдание: наследственная непереносимость алкоголя. Бокал вина – мой предел, на второй меня подбить трудно. Но, похоже, Надьке это каким-то образом удалось, с ней вообще связываться опасно. Но раньше я как-то не представляла себе масштабы этой самой опасности.