Маттиас Эдвардссон - Не самые хорошие соседи

Дети спят крепко, на лицах умиротворенность.

Кладу руки на спинку кровати и слежу за их спокойным размеренным дыханием. А в это время будущее проникает во все мои поры, и я понимаю, что их жизнь навсегда изменилась. У моих детей больше нет мамы. Вильям уже достаточно большой, чтобы ощутить горе. Для Беллы ад впереди.

Сиенна становится рядом. На ее щеках следы слез.

— Тебе тоже надо попытаться поспать, — тихо говорит она.

Я знаю, что она права.

Смотрю на Вильяма и Беллу и понимаю, что нужно лечь в кровать.

— Сначала я должен сделать одну вещь.

— Ты уверен? — спрашивает Сиенна.

— Нет, — честно отвечаю я.

Но потом все же решаюсь и снова выхожу из дому.

Под фонарем почти неподвижно висит пелена мороси. За жалюзи в кухне Жаклин горит свет.

Обхожу «БМВ» и стучу в дверь так, что руке становится больно:

— Жаклин! Фабиан! Откройте! — Обхожу дом, стиснув ладони, стучу в стеклянную дверь со стороны сада. — Откройте! Я знаю, что вы там! — Прижимаюсь лицом к стеклу и вижу в полутьме чей-то силуэт. — Фабиан! Я должен с тобой поговорить!

Он настороженно смотрит на меня сквозь запотевшее стекло. Снимает наушники, вешает их на шею и поворачивает замок. Сильным рывком открываю дверь, так что Фабиан вылетает вслед за ней на крыльцо, а наушники падают на землю.

— В чем дело? Мамы дома нет.

Он пятится назад, упирается спиной в кирпичную стену. Я сжимаю кулак, рука дрожит. Вспоминаю Анди у школьного туалета и того рослого парня во дворе стокгольмской школы, который потом покончил с собой.

Меня разрывает от желания бить.

— Я знаю, что ты сделал с Беллой, — говорю я.

— Нет.

Фабиан задыхается. У него белеет лицо, плечи прижаты к стене дома.

— Я знаю, что ты сделал на площадке во время праздника.

Фабиан смотрит по сторонам в поисках пути для бегства. Вытягивает перед собой руки. Те же руки, которыми он трогал Беллу.

— Что вы имеете в виду?

Он всматривается в темноту за моим плечом и в тот миг, когда я оглядываюсь, вырывается и бежит. Три быстрых шага, бросок, захват сзади — и я заламываю ему левую руку за спину.

— Не надо! Не надо!

Адреналин заглушает все. Я не могу этого прекратить. Тащу Фабиана к двери и заталкиваю в дом.

— Ей пять лет, ублюдок! Ты понимаешь, что ты больной?

— Но я не трогал ее!

Моя рука замирает у его подбородка, я прижимаю его к стене, он не может дышать.

— Поверьте мне! — хрипит он. — Я плохо поступил с Беллой на площадке. Там было несколько парней из школы, они заставили меня. Я отнес ее на канатку и… — Он делает вдох и сглатывает слюну. — Она не хотела кататься, а я сказал ей, чтобы она крепко держалась. И все! Больше я ничего не делал!

— Ты лжешь! Петер сказал, что ты лапал ее.

— Петер?

В глазах у Фабиана мелькает сомнение, я немного ослабляю хватку.

— Ты признался ему той же ночью.

— Нет, я спросил его, что со мной будет. Мама очень сердилась и страшно боялась, что меня заберет социалка. Я пытался объяснить Петеру, что не трогал Беллу, но он совсем двинулся, потому что мама закрылась в ванной и не хотела с ним разговаривать.

Хватка снова слабеет. Силы меня покидают.

— Я обещаю, я клянусь, — говорит Фабиан. — Я ничего такого не делал!

Я не знаю, во что верить.

— Но Петер был уверен.

— А Бьянка тоже так думала? Это она заявила на меня в социалку? Они приехали и забрали меня в кризисный центр в лесу. Это было худшее, что мне пришлось пережить.

Воспоминания заставляют его замолчать.

Но он не прав.

— Бьянка никуда не заявляла, — говорю я.

Если бы она узнала, что Фабиан причинил вред Белле, то сразу бы сказала об этом мне.

И Белла бы рассказала.

Фабиан тяжело дышит, его тело напряжено, взгляд растерян.

— Я знаю, что в пятницу в машине был Ула, — говорю я. — Это он сбил Бьянку?

— Нет, в машине были только я и мама.

Он говорил, что никогда не врет, но я в этом сомневаюсь.

— Я знаю, что Ула сидел в машине. Его видели!

Фабиан качает головой:

— Мы встретили его на парковке у супермаркета. Он захотел посидеть за рулем «БМВ». Но когда поехали, его с нами не было.

Моя рука поднимается и упирается Фабиану в грудь.

— Ты лжешь!

Что-то хрустит и ломается у меня в руке. Вся моя злость уходит в костяшки пальцев.

— Это правда, — хрипит Фабиан. — Ула посидел в машине, но вышел перед тем, как мы тронулись с места.

Мысли скачут. Зачем ему садиться в машину, чтобы выйти через секунду?

— Неужели до тебя до сих пор не дошло? Бьянка мертва! — Я сильнее вдавливаю кулак ему в грудь.