Иван Белов - С привкусом пепла

Под огромным дубом аппетитно попыхивала армейская полевая кухня. Высилась груда сухих осиновых дров, дающих мало дыма и много огня. Морщинистый, с загорелым до черноты лицом человек в драном треухе, помешивал в котле огромным черпаком, наполняя лагерь одуряющим запахом гречневой каши. Собаки, изобразив кипучую деятельность, побежали к кухне и разлеглись на солнышке, ожидая подачек.

– Обед скоро, Кузьмич? – поинтересовался Марков.

– По расписанию, товарищ командир! – повар расплылся в беззубой улыбке. Ловко подхватил костыль, покостерил псов и заскакал вокруг кухни. Зотов поначалу и не заметил, что у повара нет правой ноги. Увечье повара никак не смущало. Он снял шкворчащее на костре ведро и принялся заваливать в котел поджарку из моркови и лука. Желудок требовательно заурчал. Зотов только сейчас понял, насколько оголодал. Если не накормят, лягу и умру, – решил он.

– А говорят, партизаны плохо живут! – указал Зотов на кухню.

– Кто ртами щелкают, те плохо живут, стало быть, – согласился Марков с лукавым прищуром, – А мы народ запасливый, на чужую доброту не надеемся. Кухонку эту я в сорок первом припрятал, часть одна пехотная бросила, когда отступала. Разбомбили их крепко у Навли. Мы с мужиками в лес и укатили кормилицу, была вторая, но у ней колесо взрывом оторвало и бочину разворотило. Наши еще возмущались: куда мол Федорыч эта бандура? А она, глядишь, пригодилась. Другие в золе картоху пекут, поносом жгучим страдают, а у нас каша да щи, как у тещи любимой!

Зотов порадовался смекалке командира. Этакий тип людей был ему хорошо знаком. Слишком хорошо. Крестьянин, деревенщина, с виду простой и даже чуть глуповатый, но это лишь маска. С дурачка меньше спрос. На деле селяне хитрый, осторожный народ, себе на уме. Своего не упустят, чужое хапнут не глядя. Палец в рот не клади, отхватят по локоть, а глаза будут невинные, как у младенца. На Гражданской Зотов таких навидался. Добренькие, услужливые, кланялись, последнюю рубаху готовы отдать, а спиной повернешься и выстрел из обреза в упор. Потом идущие мимо отряды находили на обочине раздетые догола трупы солдат. Хозяйственные мужики валили и красных и белых, без разбору, было за что. Тела бросали подальше от сел, награбленное закапывали до лучших времен, плели небылицы о всадниках на черных конях. Взять на горячем ушлых мужичков было ох как непросто. Недаром беляков скоренько порубали, а крестьянские восстания, таких вот марковых, с добрым прищуромдавили до тридцатых годов с помощью артиллерии и авиации.

– Разведчики со мной, – пригласил Лукин. – Для вас отдельная землянка приготовлена, отдохнете с дороги.

– А вы ко мне, товарищ Зотов, – Марков взял под руку, увлек в сторону и велел часовому, замершему возле одной из землянок. – Петро, кликни Аверина, скажи пусть вскрывает НЗ, он поймет. – открыл висящую на кожаных петлях дверь, обитую шкурой с остатками свалявшейся шерсти, и радушно улыбнулся. – Добро пожаловать в холостяцкую берлогу, устроим со всеми удобствами.

Зотов пригнулсяи по лесенке спустился в землянку, внутренне готовясь к хлюпающей воде, сырости, корням над головой и червям, падающим из стен. Ну и ошибся. Землянка оказалась совсем новая и сухая. Дощатый пол и стены, двое нар с матрасами и подушками, стол. Чугунная печка, на ней закопченный чайник с изогнутым носиком и ручкой, замотанной тряпкой. Пахло свежим деревом и полынью, натыканной под потолком. Горела керосиновая лампа, погружая жилье в суматоху зыбких теней.

– Уютно, – похвалил Зотов.

– Обживаемся потихоньку. Повезло вам, товарищ Зотов, не зимой угораздило к нам в гости прибыть. С ноября по март в шалашах коротали, как вспомню, кровавая слеза наворачивается. Одна сторона ватника на костре горит до дыры, вторая к земле примерзает. Людей обморозили страсть. Но мы не жалуемся, доля такая, – Марков указал на нары. – Присаживайтесь, в ногах правды нет. Кушать хотите?

– Ужасно хочу, – признался Зотов, опускаясь на мягкий, набитый сеном матрас. Неумолимо тянуло провалиться в глубокий сон минут на шестьсот. Сил не осталось даже сидеть.

– Интенданта напряг, встретим как полагается.

– Кухня, интендант, дау вас настоящая армия, Михаил Федорыч, – восхитился Зотов.

– А иначе никак, – отозвался польщенный командир. – Кое-кто на Большой земле думает, партизаны под кусточками прячутся, молятся пням, а мы большую работу проделали, за полгода из кучки дезертиров, окруженцев и колхозников сколотили боеспособное подразделение, стало быть.