Евгений Матерёв - Музеи… или вдохновляющая музыка The Chemical Brothers [litres самиздат]

Сквозь листву мельком можно увидеть разрушенные заводские цеха, в которых когда-то трудились узники – так, что ли, должен выглядеть весь Освенцим?

Автобус повернул налево и стал быстро и упруго въезжать на мост. Внизу, под мостом, опять рельсы: ухоженные – новые и старые, заросшие травой. Йозефу невольно вспомнились звуки подходящего к станции поезда, которые транслировали в одном из блоков…

«Крутой ужастик», – подумал он, вздрогнув.

Ну раз крутой… Будет тебе…

Из-под асфальта появляется железная дорога – она смотрится как размытая строчка намокшего письма. Ворота, куда устремились рельсы, напоминают огромный муфель – туда, в эту топку, изо дня в день въезжали длинные составы с тысячами людей.

И сейчас идут толпами – посмотреть, как люди убивали людей.

Мартин, Клаус и Йозеф стали осматривать открывшуюся перед ними огромную территорию концентрационного лагеря Биркенау. Бесконечные ряды однообразных столбов, бараков и печей: действительно конвейер смерти. Разные судьбы людей тут превращались в одинаковую субстанцию – пепел.

Когда Йозеф перевёл взгляд на железнодорожные пути, отчётливо увидел, как флажок стрелки опустился, и рельсы, сверкнув сталью, переместились в сторону. Он посмотрел на друзей, но те, судя по всему, ничего не заметили. Йозеф чуть не застонал от необъяснимого чувства – у него самого что-то внутри переместилось.

«Может, свалить отсюда?»

Ответить на этот вопрос Йозеф не успел. «Идём!» – сказал Мартин, и они пошли в сторону вагона.

Окружающая обстановка подстёгивала воображение Йозефа. Он уже представил себя внутри остановившегося поезда, как сквозь вагонные доски заслышались голоса и почему-то собачий лай. В толпе наступило оживление; люди почувствовали, что долгий путь закончился. Они даже и не думали, что будет дальше – лишь бы поскорее глотнуть свежего воздуха и не съёживаться от мысли, что под ногами валяется труп – старуха, которая ещё совсем недавно смотрела тебе в глаза.

Наконец защёлкали замки, застучали об упор задвижки, и дверь отъехала в сторону.

– Быстрее, быстрее! – скомандовал кто-то.

Люди стали спрыгивать на землю. Пьянея от свежего прохладного воздуха, они осматривались вокруг, невольно испытывая радость от того, что долгий, мучительный путь закончился.

А собачий лай всё же как-то уж разрушительно действует на сознание…

– О, сфотай нас, дружище! – Мартин протянул телефон Йозефу.

Клаус и Мартин забрались по лестнице вагона смерти. Держась за поручни, они вскинули руки в нацистском приветствии.

Потом друзья сфотографировались на фоне ворот и вышки.

За колючей проволокой – нескончаемые ряды печей, оставшихся от сгоревших бараков. Картина напоминала остатки какого-то древнего религиозного комплекса, когда царило мракобесие. Неужели это было в прошлом веке? Неужели есть современники, которых коснулось это?

Йозеф невольно вздрогнул, когда Клаус одёрнул руку от проволоки, сделав вид, что ток по-прежнему проходит по ней; так он подтрунил над другом. Посмеявшись над реакцией Йозефа, друзья огляделись:

– Давайте направим наши стопы на женскую половину.

– О! Это первая толковая твоя мысль за день, Клаус! – одобрительно воскликнул Мартин.

– Возьмём пива и завалимся в барак, – поддержал тему Йозеф. – Пощупаем отборных цыпочек.

– Боюсь, что вам не понравятся здешние девчонки, – сокрушённо покачал головой Клаус. – Щупать не за что.

– Да после твоей Матильды тебе ли привыкать, дружище!

– Что?! А ну, повтори!

Тут Йозефу пришлось разнимать друзей. Нелегким это было дело – такие два кабана сцепились; чуть было сам не схлопотал…

Довольно продолжительное время друзья молча осматривали бараки – прикусили свои языки поганые. После осмотра помещений, где Йозефу в каждом углу мерещились тени крыс, ребята направились к тёмным камням памятника и развалинам газовых камер.

Йозеф уже мало обращал внимание на своих приятелей – время от времени посматривал, куда они идут, и шёл за ними. Мысли его были сосредоточены на своих, мягко говоря, настораживающих симптомах. Да ещё этот зуд появился; он взглянул на свою руку – она была красна от его чесаний.

«Чёртово место! Валить надо отсюда…» – как-то уж совсем обречённо подумал он про себя.

Йозефа тошнило уже, передергивало – и от этого места, и от этой необъяснимой тревоги. Что с ним происходит? Не сходит ли он с ума? Что это за миражи преследуют его?!

Сидел ли мужчина на нарах в конце барака на самом деле, или ему привиделось?