Эмбер Гарза - Когда я стала тобой

Поразительно, но мы оба были целы. Куда же попала пуля? Сирены завывали все ближе.

Вы с Рафаэлем, ворча и стоная, катались по полу. Он пытался отобрать у тебя пистолет. Не выпуская из рук Салливана, я побежала к дивану и спряталась за ним.

– Тише, все хорошо. – Я погладила малыша по спине и поцеловала в макушку.

Рафаэль закряхтел, пистолет стукнулся о пол.

Черт, опасность еще не миновала.

Я прижала мальчика к груди, закрыла ему уши и осторожно высунулась из-за дивана. Ты снова потянулась к пистолету, Рафаэль схватил тебя за руку.

Перед домом под рев сирены мигали красно-синие огоньки. Прямо как в тот раз.

Миссис Медина? Нам надо поговорить.

Раздался выстрел – такой громкий, что в ушах едва не лопнули перепонки. Голову пронзила острая боль. Я не слышала ничего, даже плача Салливана.

В дом забежали полицейские. Снова все в замедленном действии, и я как будто наблюдаю за происходящим со стороны.

Кого ранили?

В центре комнаты растекалась лужа крови. Чьей, не пойму. Вы оба лежали неподвижно: ты сверху, Рафаэль под тобой.

Я увидела на твоих руках красные следы и, не выпуская Салливана из объятий, заплакала.

В больнице стоял тошнотворный запах – смесь спирта и отбеливателя. От ламп дневного света болели глаза. Как же меня достали уколы, трубки, шершавые простыни и скрипучая койка. Медсестры и полицейские с бесконечными вопросами тоже порядком надоели.

Тут, конечно, лучше, чем в сарае без еды и воды, но я ужасно соскучилась по своей постели, по дому. Правда, возвращаться на место преступления, пока ведется расследование, мне нельзя.

– О господи! – В палату забежала Кристина. – Слава богу, ты цела.

Она устроилась на стуле и взяла меня за руку. Короткое черное платье, крупные висячие серьги – только Кристина могла заявиться в больницу в таком виде. Можно было подумать, ее тут ждет роскошный ужин.

– Привет, – прохрипела я и улыбнулась. От подруги пахло чем-то фруктовым. Приятное разнообразие среди больничных «ароматов».

– До сих пор не верится. Безумие какое-то.

Из горла вырвался скрипучий смешок.

– Безумие? Да, пожалуй.

– Как дела у Рафаэля после ранения?

– Не знаю, ему только что сделали операцию. Думаю, поправится.

– Рада слышать. – Кристина покачала головой. – Я сразу что-то заподозрила, когда пришла к тебе на посиделки, а ты заявила, что больна. Позвонила Рафу и сказала, что волнуюсь за тебя.

– Как это заявила, что больна? – Я приподнялась на койке, поскрипывающей в такт каждому движению.

– Ну, прислала сообщение.

– Значит, она взяла мой телефон!

Кусочки пазла складывались в единое целое. Надо признать, ты действовала умно.

– Только текст был какой-то странный.

– В смысле? – Стало интересно, чем ты себя выдала.

– Она написала «спс» вместо «спасибо», – усмехнулась Кристина. – А я знаю, что ты никогда не используешь сокращения.

Забавно, что подруги обращают внимание даже на такие мелочи. Я откинулась на подушку. Голова еще немного болела – видимо, у меня было сотрясение. Мне наложили пару швов, перевязали рану и дали лекарства. Сказали, оставят в больнице до утра и понаблюдают за моим состоянием.

По коридору мимо палаты прошли две медсестры, катя по линолеуму тележки со скрипучими колесиками. Вдалеке пищали какие-то аппараты. Плакала женщина. Как же отстраниться от всех этих звуков? На сегодня с меня уже хватит.

– Да, Аарон вечно надо мной из-за этого прикалывался, – ответила я, чтобы поддержать беседу. – Помню, однажды он написал мне: «ЛОЛ». Я понятия не имела, что это значит, – пришлось гуглить.

Кристина рассмеялась, но уже через пару секунд ее лицо помрачнело. Только сейчас я заметила темные круги под ее глазами и морщинки на лбу. Она сильно за меня волновалась.

– Как ты восприняла правду о смерти Аарона? – спросила Кристина.

– Даже не знаю, – честно сказала я, радуясь тому, что подруга держит меня за руку. Об этом меня еще никто не спрашивал, всех интересовали только факты, даты, цифры. К счастью, благодаря аудиозаписи не пришлось полагаться исключительно на память. – Еще не успела осмыслить. – Я сделала вдох, и меня накрыло бурей эмоций – тут и злость, и печаль, и боль предательства. Затем выдохнула, и все это осталось витать где-то поблизости, но больше не таилось внутри. – В версию о самоубийстве я все равно не верила, так что, наверное, чувствую, что справедливость наконец-то восторжествовала. А в остальном мне просто тошно и грустно… Какая бессмысленная смерть.