Дэвид Кроу - Бледнолицая ложь. Как я помогал отцу в его преступлениях

Когда мы вернулись в Кенсингтон, то поселились в еще более просторном доме, с пафосным адресом 9715 Кенсингтон-роуд. Впервые мы с Сэмом не делили на двоих одну спальню.

В наш первый день в школе миссис Ральф, учительница английского, прошлась по рядам, раздавая бланки контрольных. Я уставился на нее с раскрытым от удивления ртом — зачем она дала мне бланк, если я столько отсутствовал. Она прочла отцовское письмо перед нашим отъездом и знала, что меня не будет по крайней мере месяц.

Она вышла к доске и сказала:

— Как вы помните, сегодня мы пишем сочинение на тему человека и его внутренней борьбы. Можете использовать примеры, которые мы обсуждали в классе.

Все ученики бросились лихорадочно писать. В панике я подошел к учительскому столу.

— А можно мне написать сочинение в другой раз? Я же не виноват, что уезжал.

Она наклонилась ко мне, ухмыляясь.

— Ездили ухаживать за дедушкой? А что с ним? На него напали индейцы?

Весь класс расхохотался.

Я поглядел в ее крошечные злые глазки над мясистыми щеками. Миссис Ральф я ненавидел еще сильней, чем Мону.

— Я дала тебе задание. Если ты не болел, твоя поездка считается прогулом. Я тебя об этом предупреждала, так что нечего удивляться. Общую картину тебе это точно не испортит.

— Но о какой борьбе идет речь? — спросил я. — Например, человек боится, что его съест лев, или его убьют на войне, или он голодает?

— Я это объясняла много раз. Садись и пиши.

Сознавая свое бессилие, я медленно сел назад за парту. Прошло десять минут, а я не написал еще и слова. Единственной книгой, которую я прочел в Хаттерасе, был дурацкий фантастический роман под названием « Съежившийся человек» , который я нашел у Моны дома в коробке с разным хламом. Я решил использовать его сюжет, чтобы рассказать о внутренней борьбе, потому что не знал, о чем рассказывала миссис Ральф на уроках.

Один человек, который попал в радиоактивный туман, взявшийся неизвестно откуда, начал съеживаться, сначала медленно, а потом все быстрее. Пока не сжался до размера атома. Больше его никто не видел.

Я остановился и обвел взглядом класс. Все остальные продолжали прилежно писать. Оставалось еще около сорока минут, но мне нечего было добавить.

На следующем уроке миссис Ральф выделила несколько «блестящих работ», в том числе о внутренней борьбе Микеланджело во время росписи Сикстинской капеллы и о Хелен Келлер, преодолевшей глухоту, слепоту и немоту. Только тогда я понял, чего от меня ждали.

— Один из учеников превратил сочинение в цирк, — заявила миссис Ральф, поднимая вверх лист с моим именем. Мне захотелось спрятаться под парту. Она вслух прочитала мое сочинение, и все залились смехом. Когда она швырнула его мне на парту, я увидел огромную красную единицу, светившую, словно неоновая вывеска, с нижнего края.

Я так и сидел, опустив глаза, пока все остальные не вышли из класса.

После этого я ни с кем не разговаривал, если только ко мне не обращались специально. Я начинал понимать, какой беспомощной чувствовала себя мама, когда мы бросили ее в Гэллапе одну. Я казался себе тем самым съежившимся человеком, который становился все меньше и меньше, пока совсем не исчез.

С каждым днем мои одноклассники делались все веселее и уверенней в своем блестящем будущем. Они рассуждали о том, как поступят в колледж через несколько лет и как поедут на каникулы в Европу. Они ходили на свидания и развлекались. Я же лишь отдалялся от них.

Помимо развоза газет, чтения и бега на все большее количество миль, чтобы окончательно себя измотать, я занимался только тем, что грезил о возвращении в Форт-Дефайнс. Отец с Моной поговаривали о том, чтобы остаться на Восточном побережье навсегда, но пока у нас не было такой возможности.

В марте нас снова собрали в гостиной. Мы с Сэмом и Салли сидели на том же красном диване из Альбукерке, теперь уже продавленном и старом. Кроме «Рамблера», только этот диван был неизменной составляющей нашего мира.

— Моя переподготовка закончена, — сказал отец, — и мне предложили постоянную работу в главном управлении. Начальник говорит, что мне предоставят место, но сначала я должен обучить себе замену в Форт-Дефайнс. Мы вернемся сюда до окончания учебного года. Возьмите задания на дом, чтобы я больше не получал никаких писем о том, что у вас плохая успеваемость. Хотя мне на них плевать.

Я подскочил на ноги.

— Ты не можешь так поступить! Нам тут не нравится. И тебе тоже. Ты ненавидишь этих всезнаек в главном управлении, ублюдков из Гарварда. Наше место в Форт-Дефайнс. Там наш дом, там живут наши друзья.