Сергей Волков - Чикатило. Явление зверя

– Не умеете вы врать, Виталий Иннокентьевич, – усмехнулся за остановкой Горюнов. – Я только что из архива – Тимуру Руслановичу понадобились копии кое-каких документов. Вас там не было. И товарища Овсянниковой, кстати, тоже. В кафешку ходили? Или в киношку, а?

– А при чем тут старший лейтенант Овсянникова? – холодно поинтересовался Витвицкий. – Вы что себе…

– Да я разве против? – бесцеремонно перебил майор. – Наоборот, очень даже «за»! Дело ваше холостое, да и девуля она сим-пом-пон. И вообще я не о том хотел с тобой говорить.

– С вами, – сквозь зубы процедил мужчина.

– Что?

– Я вам уже говорил, – звенящим от злости голосом проговорил капитан, – на брудершафт мы не пили, поэтому попрошу…

– Ох, и трудный же ты товарищ… – вздохнул Горюнов. – Ну хорошо, хорошо, с «вами» так с «вами». Так вот, товарищ Витвицкий, есть у нас у всех одна общая проблемка… Ковалев ездил в Москву, и после этого визита на голову нашего Тимура Руслановича обрушились громы и молнии.

– Мне об этом известно. Но при чем тут я?

– Очень даже причем, Виталий Иннокентьевич. Ты… прости, вы наиболее плотно из всех нас общаетесь с местными товарищами…

На лице Витвицкого отразилось негодование, Горюнов успокаивающе поднял руки:

– Тихо, тихо, я же без всяких намеков! Просто – факт. Так? Так. И вот: не могли бы вы разузнать, что, образно говоря, привез Ковалев из Москвы в своем «дипломатике»? Поясню мысль: если вдруг ему дали зеленый свет и все наши усилия пойдут прахом, это очень серьезно отразится на наших послужных списках, а на Тимуре Руслановиче – в первую очередь.

– Это он вас подослал? – холодно поинтересовался Витвицкий.

– Боже упаси! – рассмеялся мужчина. – И потом, Виталий Иннокентьевич, что за выражения? «Подослал»… Нет, это исключительно моя инициатива. Ну, и остальные ребята тоже… попросили. Не могли бы вы через товарища старшего лейтенанта разузнать, что собирается делать Ковалев? Какие у него, грубо говоря, после московского вояжа полномочия?

В этот момент Ирине захотелось уйти. Развернуться и убежать, чтобы не слышать ответа Витвицкого. Но почему-то она осталась на месте, будто ноги приклеились к асфальту.

– Как вы себе это… хм… представляете? – донесся до нее голос Витвицкого. – Я что, должен предложить Ирине… Старшему лейтенанту Овсянниковой шпионить за ее начальником? Вы в своем уме?!

– Да нет же, Виталий Иннокентьевич! Просто намекните… Вы же психолог, ну, не мне вас учить.

Подъехал троллейбус. С шипением открылись двери, и окончание фразы Горюнова потонуло в шуме. Зато отчетливо донеслась фраза Витвицкого:

– …хорошо. Я попробую. Но ничего не обещаю!

Ирина отшатнулась, будто ей влепили пощечину. Он не мог на такое согласиться, не мог. Но ведь согласился… Накатило чувство омерзения и брезгливости. Стуча каблучками, девушка бросилась к троллейбусу, заскочила внутрь, не поглядев даже на номер маршрута. Ей просто хотелось убежать – неважно куда, лишь бы только прочь от осознания, что симпатичный… да больше, чем симпатичный, ей… человек оказался предателем.

Двери закрылись, троллейбус покатил по вечерней ростовской улице.

Если бы Овсянникова осталась еще на минуту, если бы дослушала разговор до конца, то поняла бы, что упустила в разговоре самое важное – то, что потонуло в шуме подъезжающего троллейбуса и раскрывающихся дверей.

– Ладно, – согласился Горюнов, – надеюсь, вы сможете разговорить этого Липягина. А может, все же попробуете с Овсянниковой?

– Нет, и даже не просите, – твердо ответил Виталий. – Я не хочу подставить ее под удар даже гипотетически.

– Ну что ж, как мужчина прекрасно вас понимаю. И на том спасибо, – ухмыльнулся майор. – Доброго вечерочка, Виталий Иннокентьевич. До завтра.

Витвицкий кивнул и пошел к гостинице. Он так и не узнал, что, сам того не подозревая и не желая, обидел старшего лейтенанта. А она, гонимая обидой, так и не узнала, что повода для обиды нет.

Нелепая случайность.

То, что случилось с Чикатило пятью годами ранее, в конце семидесятых, случайностью не было. Скорее это была страшная, не выявленная и не объясненная пока никем закономерность – еще один шаг в цепочке. Шаг этот он сделал в прямом и переносном смысле на автовокзале.

У платформы, от которой отъезжали автобусы, толпился народ с чемоданами, баулами, сумками, коробками. Несколько рейсовых «Икарусов» стояли под посадкой. Вокруг царили гомон, суета, где-то плакал ребенок.