Эй Джей Гнюзи - Девочка из стен

— Сегодня поспишь у нас. Возможно, даже поживешь несколько дней, пока не найдется, куда тебя пристроить. На ближайшее время твой дом здесь. А мы — твоя семья. Дом там, где тебя любят. Здесь тебя будут любить.

Она протянула Элизе маленького плюшевого слона и запакованную зубную щетку.

На улице было холодно, дул ветер. В утробе змееподобного дома оказалось немногим лучше: зябко, темно, пропитано резким запахом недовыветрившегося отбеливателя. Мисс Брим не стала включать верхний свет, чтобы провести Элизу по дому. Их шаги впечатывались в деревянные половицы с глухим костяным стуком. Дверей между комнатами не было вовсе. В одной из спален, через которую лежал их путь, Элиза различила очертания ворочавшихся под одеялами тел. В другой кто-то приподнялся и уставился в их сторону. Все эти комнаты казались жилыми лишь отчасти и сливались в один неуютный коридор.

— Уже поздно, — прошептала мисс Брим, когда они оказались на другом конце длинного дома. — Или, даже скорее, рано. Разберемся со всем завтра. — Она просунула руку в дверной проем, включила свет в ванной, а затем кивнула куда-то в сторону — в слабом свете Элиза рассмотрела маленький матрас и скомканное у его изножья одеяло. Ее новая постель.

— А пока, — продолжила женщина, — разденься, почисти зубы и спи. Хотя бы попробуй уснуть. Утром у тебя начнется новая жизнь.

На кровати в другом конце комнаты еще одна девочка перевернулась и накрыла голову подушкой. Мисс Брим потрепала Элизу по плечу — она напряглась, будто дикий зверек, — и ушла. Элиза тут же отправилась в ванную выполнять ее наставления. Она почистила зубы, положила щетку на полку рядом с остальными четырьмя, выключила свет и на ощупь пробралась к кровати.

Она лежала на жестких простынях, а за окном оранжевым светом мерцали уличные фонари. Из ванной донеслось странное бульканье — вероятно, вода переливалась в трубах, но прежде подобных звуков она не слышала.

Элиза зажмурила глаза и попыталась представить, что, открыв их поутру, вернется в исправленный, непокалеченный мир. Мир, осознавший свою огромную ошибку и раздавший колоду заново. Но в ту ночь она так и не сомкнула глаз.

Ночь густела и, казалось, вовсе не собиралась заканчиваться. Та другая девочка на соседней кровати дышала ровно и спокойно. Ветер бился в расшатанные оконные стекла. А утро… Утро казалось совершенно невозможным. Оно все больше походило на нелепое, больное создание, несчастное, нуждающееся в помощи, но кусающее протянутую ему руку — чтобы затем снова умоляюще простирать свои слишком длинные, чтобы быть настоящими, пальцы. Девочка поняла — пора брать себя в руки.

Слова мисс Брим набатом били в ее голове: «Дом там, где тебя любят».

Элизе нужно было найти такое место.

Ей нужно было домой.

В воскресный день ближе к концу апреля мистер и миссис Мейсон позвали мальчиков помочь им оторвать ковровое покрытие в гостевой спальне. Это было давно увядшее коричневое месиво, старое и почти что липкое, отслужившее свой срок много лет тому назад.

— Как мы могли так долго откладывать? — посетовал мистер Ник. Его голос был приглушен белой респираторной маской. Остальные Мейсоны были в таких же. — У нас здесь платяной шкаф. Антикварный платяной шкаф девятнадцатого века — на ковролине!

Шурх! — миссис Лора оторвала длинный кусок. Она ползла по полу на коленях, скатывая старый ковролин в рулон. Покрытие отделялось неохотно и огрызалось на нее треском, чем-то похожим на звук комкаемой бумаги.

— Сколько же всего в этом доме нужно чинить! И сколько здесь странного… — ворчала она. — Эй, Маршалл, возьми что-нибудь поменьше. Плоской отвертки более чем достаточно, чтобы поддеть гвоздь. Тебе не нужен лом.

— Так у него шляпка уже содрана, — буркнул тот.

— Маршалл! — осадила его миссис Лора.

Лом в другом конце комнаты с грохотом упал на пол.

— Следи за своим поведением, парень, — подал голос мистер Ник.

Элиза была рядом. Мейсоны дружно работали — а она читала с фонариком внутри стены. Достаточно близко, чтобы слышать их разговоры и странный успокаивающий звук отрываемого от пола ковролина. Он напомнил ей о туфлях Русалочки, которые у неё были в детстве, — их ремешки на липучках расстегивались с похожим треском.

— Я не понимаю, с чего мы должны это делать, — прогудел Маршалл.

Миссис Лора свернула еще одну полоску ковролина и только тогда ответила:

— С того, дурачок, что этот ковер отвратительный. Если тебе известно значение этого слова. Ты не замечаешь даже, что от твоей комнаты несет так, будто там что-то сдохло.