Оса Эриксдоттер - Бойня [litres]

Люди называют вас человеком замкнутым, господин статс-министр. Что вы думаете по этому поводу?

Они и вправду решили, что знают, с кем имеют дело…

На самом деле и понятия не имеют. Стали журналистами потому, что какой-то телевизионный начальник решил, будто они годятся для этой работы. Кому-то показалось, что так и должны себя вести журналисты и интервьюеры – нагло и развязно.

Закон о трудоустройстве. Его закон.

Свалка отходов в Лэннё – тоже его идея.

Швеция должна стать для Европы таким же образцом здоровья нации, как Финляндия стала для всего мира образцом в области школьного образования. Глобальной путеводной звездой. Он стал героем еще на стадии планирования – никто не был настолько радикален, никто не предлагал таких поистине революционных методов. Мало того, никто и никогда в мире не достигал таких потрясающих результатов. Норвегия танцует на пуантах со своими робкими налогами на сахар, французы – подумать только, какая смелость! – стали лепить предупредительные наклейки на пакеты и коробки с конфетами. А в Штатах сделали еще более решительный шаг – обязали указывать количество калорий. Все эти инициативы нелепы, маргинальны и смехотворны.

Фломастер полетел на пол и испачкал паркет.

Так… Ничего не произошло. Не надо ни армейского ножа, ни даже банки с седативами. Устроил сцену, как старая истеричка. Да еще не на публику, а сам для себя. Вообще ни в какие ворота не лезет.

Опять телефон. На этот раз один из мобильников. Его личный, секретный номер.

Что скажешь, глава государства, про магическое число двадцать шесть? Ты, я и пара дюжин устриц?

Сорок лет дружбы. Сорок проклятых лет.

Уперся ладонями в пол и попробовал встать. Голову ломит так, будто накануне выпил пару литров дешевого пойла. Все же встал и тут же схватился за спинку стула, так закружилась голова.

Постоял немного, нагнулся, залез под стол и выдернул из розеток все кабели, один за другим. Выпрямился и покосился на мобильники.

На одном светится имя Макс . На остальных метровые списки сообщений. Что они могут сообщить такого уж важного? Пятьсот ликвидировано, пятьсот пока живы… Все то же дерьмо.

Он устал.

Матово отсвечивает огромный черный экран компьютера. Рядом с клавиатурой пачка утренних газет, еще не просматривал. Справа плоский ящик с чистой бумагой, аккуратные папки со списками. Организация . Если смотреть в корень, любое дело упирается в одно и то же: организация. Организация и секретность.

Не трепли языком, говорила мать. А он нарушил этот завет. Трепал языком, а рядом сидел Хо-Ко. Там, где он сидел всегда, в одном и том же кресле.

Он сильно прижался животом к спинке стула. Братоубийство… Как был наказан убивший Авеля Каин?

Покосился на живот. Кривые линии показались очень яркими, ярче, чем были, когда он их рисовал.

Бабушка Хо-Ко была поварихой. Мать – эффектная, стройная дама, всегда прекрасно одетая, на высоких каблуках. Иногда лежала пластом, страдая от мигрени, иногда к ней приходили мужчины. Хо-Ко избегал разговоров на эту тему. Исчезнувший отец был охотником на слонов, как он иногда сообщал под секретом. Правда, в другой раз отец искал алмазы, но тоже в Африке.

В жизни он любил трех женщин – Нору, Эллен и Марлен. Как-то взял с собой Юхана в Варшаву, провести вместе первое лето после гимназии. И пофотографировать, конечно, – Хо-Ко выбрал себе профессию очень рано. В Польше пили до одурения.

Хо-Ко всю жизнь боялся собак…

Сорок лет. Непостижимо.

Так как же был наказан Каин?

К летнему празднику от сотен тысяч шведов останется зола. Списки, как обычно, доставят ему в систематизированном виде, распечатанные, в аккуратной белой папке.

Альбертссон, Альбректссон, Альфредссон, Альвен, Альвик…

Миккельсен .

Да не в жире дело! Даже пастор О’Брайен в своих пылких речах… собственно, подкожный жир паствы его не особенно волновал. Важно другое: представляет из себя человек что-то или нет. Его метафизическая ценность. Это и его принцип. Партии никогда не удалось бы достичь таких успехов, если бы он не следовал этому принципу так твердо и решительно.

Как же так получилось? Мир, по сути, пал к его ногам. Шведские флаги реют в небе над Стокгольмом, победные салюты, детишки с губами цвета спелой земляники…

Ну нет. Он не может остановиться. Он нужен людям. Если бы не он…

Юхан Сверд вздрогнул и схватился за грудь. Папка упала на пол.

Сел на стул. Сердце. Проверял несколько раз, врачи утверждают – никакой опасности нет. Преходящее нарушение ритма. Как он сказал, этот поджарый, улыбающийся доктор? Экстрасистолия. Иной раз сердечная мышца отказывается принять команду и пропускает сокращение, а в другой раз, словно отдавая долги, сокращается не один раз, а два. Почему-то это очень веселило Эми. Она подолгу лежала, прижимая ухо к его груди, и, дождавшись, прыскала: опять! опять! А теперь ту-уфф, ту - уфф …