Алекс Михаэлидес - Девы

— Понимаешь, именно из-за раннего ухода мамы я занялся теоретической математикой, стал изучать гипотезу о параллельных вселенных, — поделился Фред, доливая себе вина. — Об этом я и пишу диссертацию.

— Как это — о параллельных вселенных? Не понимаю.

— Я и сам не до конца понимаю, — признался Фред. — Но если есть и другие вселенные, идентичные нашей, то, скорее всего, в одной из них мама не умерла. Вот я и… начал ее искать.

На лице Фреда появилось выражение печальной отрешенности. Мариане стало его жаль.

— И нашел?

— Можно сказать и так… Я выяснил, что в действительности времени не существует. А значит, мама никуда не делась. Она здесь.

Пока Мариана пыталась осмыслить его слова, Фред отставил бокал и, сняв очки, посмотрел на нее.

— Мариана…

— Нет! Молчи.

— Ты ведь даже не знаешь, что я собирался сказать!

— Что-нибудь романтическое. Не желаю слышать.

— Я просто спросить. Можно?

— Смотря что.

— Я тебя люблю.

Мариана нахмурилась.

— Это не вопрос.

— Ты выйдешь за меня? Вот мой вопрос.

— Фред, пожалуйста, не надо…

— Я тебя люблю, Мариана. Я влюбился в тебя с первого взгляда, еще тогда, в поезде. Я хочу быть с тобой. Заботиться о тебе. Опекать…

Последнее слово он сказал зря. Побагровев от раздражения, Мариана вскипела:

— Не надо меня опекать! Что может быть хуже?! Я тебе не дама в беде, не… не дева, ждущая спасителя! Не нужно мне рыцаря в сверкающих доспехах! Мне нужно…

— Что? Что тебе нужно?

— Чтобы ты оставил меня в покое!

— Не верю. — Фред помотал головой и поспешно добавил: — Помнишь мое предчувствие? Когда-нибудь я сделаю тебе предложение, и ты согласишься.

Мариана невольно рассмеялась.

— Прости, Фред. Разве что в другой вселенной.

— Ну так знай: в одной из этих вселенных мы уже целуемся.

И прежде чем Мариана успела его остановить, Фред подался вперед и мягко коснулся губами ее губ. Нежность и тепло его поцелуя одновременно обезоружили и напугали Мариану.

Мгновение спустя Фред, отстранившись, заглянул ей в глаза.

— Извини. Я… не удержался.

Мариана в смятении покачала головой, не в силах вымолвить ни слова.

— Я боюсь причинить тебе боль…

— Причиняй, я не против. В конце концов, «уж лучше потерять любовь, чем вовсе чувства не познать», — со смешком процитировал Фред, но, увидев выражение лица Марианы, забеспокоился. — Что? Что я сказал не так?

— Ничего. — Мариана сверилась с часами. — Уже поздно. Мне пора.

— Так скоро?.. Ладно, я провожу.

— Не стоит утруждаться…

— А я хочу тебя проводить. — Что-то в поведении Фреда едва уловимо изменилось. Его теплота исчезла, а взамен появилась какая-то жесткость. Он встал и посмотрел на Мариану. — Идем.

Мариана и Фред в молчании спустились на первый этаж и вышли на улицу.

— Ну дальше я сама. Спокойной ночи.

Фред не двинулся с места.

— Пойду прогуляюсь.

— В такое время?

— Я часто гуляю допоздна, — враждебным тоном отчеканил Фред. — Тебя что-то не устраивает?

Он явно посчитал себя отвергнутым, и его нескрываемая обида раздражала Мариану. В конце концов, уязвленное самолюбие — не ее проблема. Есть заботы поважнее.

— Ладно, пока, — попрощалась она.

Продолжая топтаться на месте, Фред достал из кармана несколько сложенных листов.

— Вот. Я собирался отдать их позже, но… возьми сейчас.

— Что это?

— Письмо. На бумаге я лучше объясняю свои чувства. Прочитай — и все поймешь.

— Не хочу.

— Мариана, возьми! — Фред попытался вручить их ей насильно.

— Не возьму. Прекрати! Я не позволю тебе так со мной обращаться!

— Мариана…

Не слушая, она круто повернулась и зашагала прочь.

Идя по безлюдной улице, Мариана кипела от возмущения. Однако вскоре ее гнев улетучился и сменился грустью, а потом — сожалением. Она переживала не из-за того, что задела Фреда, а потому что оттолкнула его и теперь никогда не узнает, как бы сложилась их история, прими она иное решение.

Неужели Мариана сумела бы когда-нибудь полюбить этого серьезного юношу? Разве такое возможно? Смогла бы она обнимать его по ночам, раскрывать ему все свои мысли и чувства?

Нет… Конечно, нет.

Слишком много мыслей и чувств у нее накопилось. И доверить их она могла бы только Себастьяну.

Вернувшись в колледж Святого Христофора, Мариана не поднялась к себе, а пересекла Мейн-Корт и зашла в опустевший студенческий буфет. Выйдя оттуда в знакомый полутемный коридор, она двинулась вперед и вскоре оказалась у портрета Теннисона.