Мэри Кларк - Осколок моего сердца

Знакомясь, Саммер пожала руку Лори, но отказалась пожать протянутую руку Лео.

— Понятно, — сказал он и выдвинул стул для Лори напротив Саммер, после чего сел рядом с дочерью.

— Надеюсь, вам не пришлось ждать долго, — сказала Лори.

— Я приехала сюда немного раньше, поскольку моему пассажиру тоже надо было заехать кое-куда в десять утра. Вы не хотите заказать кофе или еще что-нибудь? Я заказала здешнее мокко, но не стала бы советовать его другим.

— Мы можем немного подождать, — ответила Лори.

Лори уже знала, что пассажиром Саммер был не кто иной, как ее единокровный брат Тоби, который сейчас встречался со своей мачехой в другой кофейне, расположенной неподалеку, в двух шагах от здания «Доставки Божьей любви». Джули Карвер только что прислала Лори сообщение, подтвердив, что Тоби прибыл на встречу, о которой она в спешке договорилась с ним вчера вечером. Будучи убежденной, что из-за Дэррена Гантера ее дочь вляпалась по уши, она согласилась помочь Лори в обмен на обещание, что Лори сделает все возможное, чтобы оказать помощь Саммер и Тоби, если они в конечном итоге сделают правильный выбор.

Джули сказала своему пасынку, что недавно она узнала, что ее муж завещал ежегодные выплаты, которые еще не начались. Сумма была скромной, и единственным бенефициаром был Тоби. Надо, чтобы он встретился с ней в городе утром, сказала она, поскольку необходимо подписать кое-какие бумаги, чтобы выплаты пошли. Пока один полицейский, едущий в машине без опознавательных сигналов, следовал за братом и сестрой Карверами в город, другой установил миниатюрный микрофон под единственным столиком «Мокко у Майка», звук с которого передавался в фургон, якобы предназначенный для доставки цветов, припаркованный за углом, а оттуда — детективу Дженнифер Лэнгленд, находящейся рядом с домом Тоби Карвера в Брюстере.

Хоть бы это сработало.

— Итак, — сказал Лео, — по словам моей дочери, вы верите в карму.

Джонни Бакли сидел в своей спальне, чувствуя, что желудок у него полон от съеденного завтрака. Дядька готовил хуже, чем мама или папа Джонни, но ему определенно нравилось стряпать завтрак. Сегодня они ели яичницу-болтунью, сосиски и оладьи на простокваше с настоящим кленовым сиропом. Мама всегда говорила, что оладьи надо есть только с ним.

После того, как Джонни помог дядьке загрузить грязную посуду в посудомойку, тот велел ему идти в его комнату и не выходить из нее, пока он не скажет выйти.

— Ты меня понял? Не выходи из этой комнаты. Что бы ни происходило. И помни то, что я тебе сказал: доверие — это улица с двусторонним движением. Пока что ты зарабатывал привилегии. Если ты ослушаешься меня, ты их потеряешь. И я по-прежнему могу добраться до людей, которых ты называешь своими родителями и сестрами. Не забывай об этом, Дэнни.

Теперь, сидя в одиночестве в своей комнате, Джонни опять повторил про себя: Меня зовут Джонни, Джонатан Александр Бакли. Мои родители Эндрю и Марси Бакли.

Тело Джонни напряглось от непривычного шума. Это был первый звук, который он услышал, наверное, за весь последний час. До этого ему показалось, что он слышал, как в гараже заработал двигатель машины. А что это за шум? Шаги на втором этаже? Или стук в парадную дверь?

Джон уставился на круглую ручку двери спальни. Повернется она или нет?

Он закрыл уши руками, не желая слышать этот звук опять. Не выходи из этой комнаты. Что бы ни происходило. Что бы ни происходило.

В шестидесяти милях к северу от Гринвич-Виллидж детектив полиции Ист-Хэмптона Дженнифер Лэнгленд в беспроводных наушниках слушала аудиотрансляцию, ведущуюся из кофейни «Мокко у Майка», глядя, как начальник полицейского департамента Брюстера Айзек Досон опять стучит кулаком в парадную дверь дома Тоби Карвера. Она находилась здесь вместе с местной полицией, но они позволяли ей руководить.

— Джонни! Джонни Бакли! Ты здесь? Мы приехали, чтобы помочь тебе, сынок. — Досон оглянулся на Лэнгленд и покачал головой.

Она надеялась, что, если они подойдут к дому в Брюстере, пока брат и сестра Карверы будут в отлучке, Джонни сможет найти способ дать им знать, что он находится внутри. Пока что судья Маршалл отказывался выдать ордер на обыск, который дал бы им право принудительно войти в дом в поисках пропавшего мальчика. Достаточно было бы крика, плача, даже звука шагов. Но дом казался пустым. Возможно, Джонни был заперт там, откуда его нельзя было услышать, а может быть, он просто слишком напуган, чтобы ответить.