Карстен Дюсс - Убивать осознанно

Мы с Драганом разработали свой метод пользования такими телефонами, его успешно применяла вся его банда, включая Сашу. Мы просто отправляли собеседнику с прослушиваемого номера на прослушиваемый номер эсэмэс с последовательностью из одиннадцати цифр. Если сложить эти цифры с цифрами номера, с которого отправлялось эсэмэс, то получался номер предоплаченного телефона, на который нужно было позвонить.

Итак, Саше я отправил с мобильника, который, как мне стало известно, прослушивала полиция, эсэмэс с цифрами 0 01 77 48 90 32. Кто не знает номера моего мобильника, не сможет ничего сделать с этими цифрами. Правда, полиции известен мой номер, но она не догадается, как с ним связаны эти цифры, поэтому тоже ничего не сможет сделать. Саша знал и мой номер, и шифр и через короткое время позвонил мне с незнакомого номера.

— Это я, — доложил он.

— Спасибо, что перезвонил.

— Как там шеф?

— Соответственно обстоятельствам.

— Где он сейчас?

Я чуть было не ответил: «Большой палец в тюбике с силиконом, безымянный — в пакете для хранения вещественных доказательств, а остальное — в желудке у нескольких десятков рыб…»

Но вовремя сдержался и вместо этого сказал:

— Ради твоей безопасности и безопасности всех остальных я хочу, чтобы об этом никто не знал.

— Но ты-то знаешь?

— Не совсем, — сымпровизировал я.

— Но вы держите связь?

— Само собой. Он же хочет, чтобы все и дальше работало. Мне нужно встретиться с тобой.

— Когда и где?

— Предлагай. — Хорошо давать своему собеседнику возможность принять решение. В данном случае это было еще и предусмотрительно. У меня нет опыта в поиске конспиративных мест. А у Саши — есть.

— Знаешь детскую площадку в дворцовом парке? — спросил он.

— Конечно.

— Завтра днем, в половине двенадцатого.

И хотя время было рабочее, я уже считал себя «освобожденным от должности».

Силикон высохнет и без меня. Звонки шефам, полиции и Саше сделаны. Фирма до моего официального ухода в начале следующей недели возьмет на себя все общение с прессой. До этого времени, надеюсь, страсти более или менее утихнут. И необходимость перезванивать Мурату отпала. Я не знал, была ли развязана в пятницу война между двумя бандами. Если даже и была, то в тот момент я уже ничего не мог изменить. Для четкого разговора с Борисом мне не хватало необходимой закулисной информации от Саши. А с ним я встречусь завтра днем. Итак, прямо сейчас у меня нет ничего неотложного, кроме как сделать самому себе что-то хорошее.

И я решил повидаться с дочкой. Если я мог быть ближе к Эмили, пока успешно ограждал ее от творящегося вокруг насилия, то все имело смысл.

Катарина просила меня позвонить, и я позвонил ей, чтобы обсудить всевозможные вопросы насчет детских садов. Она ответила после третьего гудка.

— Привет, Катарина, это я.

— Что-то случилось?

Я прислушался к себе: хотел ли я рассказывать ей что-то из серии «расчлененного клиента», «угроз шефам» или «убийства около автомата с кормом для животных»? Нет, не хотел. А поскольку я не обязан был делать то, чего не хотел, то и ответил:

— Нет, с чего ты взяла?

— Разгар дня, понедельник, а у тебя нашлось время на телефонный звонок мне?

— У меня как раз есть немного свободного времени.

— Я думала, у тебя там земля под ногами горит, ведь твой любимчик на первых полосах всех газет.

Мы с Катариной ругались всеми мыслимыми способами по поводу моральных аспектов моей работы. После нашего расставания мы еще не затрагивали эту тему, разве что с горькой иронией.

— Первые полосы газет сейчас являются единственным известным местом его пребывания. Клиент, которого нет, не создает работы.

— Звучит как затишье перед бурей.

— Возможно. Но это затишье я могу использовать, чтобы провести время с Эмили, если ты не против.

— Конечно не против. Приезжай. Тем более мне нужно с тобой поговорить.

Я положил трубку и взял птичку-повторюшку.

— Вперед, к Эмили! — произнес я прямо в спрятанный в игрушку микрофон, и она повторила мои слова своим голосом. Звучало как абсолютная бессмыслица, но смешная.

— Эмили мое все.