Ингар Йонсруд - Калипсо

– Что же?

– Я не знаю. Мы не могли обсуждать такие вещи по телефону. Как я уже рассказывала, мы договорились, что я встречусь с Микаэлем на следующий день. Тогда у нас было бы время верифицировать информацию перед тем, как поставить в известность политическое руководство.

Фредрик откинулся обратно на спинку кресла. Со скрежетом провел руками по щетине на щеках.

– Значит… вы боитесь, что государству угрожает опасность, но понятия не имеете, что это за угроза?

Она улыбнулась без явных признаков радости.

– Верно.

Звук шагов по галерее заставил Фредрика обернуться, и он увидел, что Свен оживился и перегородил проход рукой. Что-то буркнув, он отправил гостей в другую часть ресторана.

Фредрик поднялся с кресла и выпрямил ноги. Колено болело. Когда сидишь слишком долго, оно деревенеет. Он провел руками по пояснице и отклонился назад. Закрыл глаза и вдохнул полной грудью. Пахло плавленым сыром и влажными коврами. Абсолютное спокойная Юдит Йедде сидела и смотрела на улицу, на человека, счищающего с машины снег.

– А что насчет русских? – спросил Фредрик, сев обратно. – Они могут быть замешаны? Они могут стоять за убийством Гусева?

Йедде перевела взгляд на Фредрика.

– У нас нет никакой информации, указывающей на это.

– Вы спрашивали их? У них новый военный атташе…

Свен снова издал какой-то звук. Это мог быть смех, но больше напоминало мычание мула.

– Федор Ларинов, – сказала Йедде. – Бывший офицер КГБ и ФСБ, долгое время работал в Мурманске. Женат, двое детей и один внук. Изучал историю литературы и музыки до того, как начал военную карьеру. Хорошо говорит по-норвежски и неплохо знаком с нашей обороной, после службы на Кольском полуострове.

И она улыбнулась.

– Но нет. Мы не спрашивали у русских. Если они замешаны, то они и так уже знают. Если нет – им нет нужды знать. Они питаются хаосом и беспорядком. И они все равно не стали бы отвечать на подобные вопросы.

– Ларинов – шпион?

– Разумеется, он участвует в разведывательной работе посольства. Что-то другое было бы служебным упущением.

– Есть ли… – Фредрик чуть помедлил в поисках правильной формулировки, – … существует ли какая-то вероятность, что у Микаэля Морениуса были нечестные намерения?

Казалось, плохо скрытый намек на обвинение не особенно взволновал Йедде.

– Что он работал на русских? Двойной агент?

– Да… или на кого-то еще.

Она сжала губы в знак отрицания.

– Но мы опасаемся другого. Мы боимся, что он стал жертвой двойной игры. Был введен в заблуждение. Может быть, разговоры с Гусевым были только приманкой, чтобы встретиться с ним и похитить. На такой работе как у нас… обрастаешь врагами. И информацией. Информацией, за которую некоторые готовы дорого заплатить.

Хотя испарина на очках Йедде давно высохла, она сняла их и доверительно посмотрела на Фредрика.

– Меня, как его друга и начальника, очень мучает тот факт, что его пытали. Что им нужно было вытянуть из него, Бейер?

Она не ждала ответа.

– Педер Расмуссен как сквозь землю провалился. Конечно, мы подозреваем, что он замешан. Но я не понимаю одного – каков его интерес? Кроме мести. Мести обществу, которое, как он считает, виновато в смерти его сына.

Фредрик поднял брови.

– Он сказал это, когда разговаривал с Микаэлем в тюрьме. Что он винит полицию, общество, да всех нас, на самом деле. И у него образование фармацевта, – добавила она.

– А это играет роль?

– Да. Если принимать во внимание находки в отеле на конференции.

– Какие находки? Пистолет?

– Нет. Панель в вентиляции, где лежал пистолет, была передвинута. Расшатана. Мы очень не любим подобные находки. Что он планировал? Устроить дымовую завесу, чтобы с помощью пистолета совершить покушение? Или что-то другое. Что-то похуже?

Юдит Йедде соединила кончики пальцев.

– Теракт.

Террор. Ее глаза источали и страх, и ярость одновременно.

– Как вы сами отметили, мы знаем, на что способен Педер Расмуссен.

Йедде проверила часы и посмотрела на Свена, который стоял и теребил футляр от электронной сигареты. Затем она встала и принялась оборачивать голову шалью.

– Если это так, – начал Фредрик, – когда вы собираетесь сообщить полиции об этом деле? Нам, чья работа собственно и заключается в расследовании таких вещей?

– Теперь можете считать, что мы вас проинформировали. Но я хочу попросить вас тщательно подумать, как обращаться с этой информацией.