Ингар Йонсруд - Калипсо

Якоб Бейер. Он носит его фамилию. Как же Фредрик гордится этим.

– Якоб представит произведение «Павана на смерть Инфанты», то есть «Павана мертвой принцессе» французского композитора Мориса Равеля. Произведение переложено для альта и клавиш, за роялем – бывший студент академии. – Она покосилась на бумажку в руках. – Авель Борг.

Начинается в минорной тональности. Павана. Печально, но тем не менее многообещающе. Словно серый свет смешивается с поднимающимся солнцем. А чуть позади гудит рояль. Вначале только аккомпанируя мелодии альта. Но скоро клавиши начинают делать свои шаги. Самостоятельные, мрачные шаги. Сначала пробуя. Потом более решительно.

Павана для мертвой принцессы.

Эгон Борг выбрал это произведение. Об этом сын рассказывал тем вечером, когда они встретились с Федором Лариновым в Концертном зале. Не его имя конечно, ведь Фредрик ни о чем не расспрашивал. Ему дела до этого не было.

Павана. Для мертвой принцессы. Должно быть, для двух мертвых принцесс. Сюзанны и ее нерожденной дочери. Дочери Эгона Борга.

Всхипнув, Фредрик взял себя в руки. Инстинкт говорил ему стрелять, и он схватился за пистолет на поясе. Краем глаза увидел, как вздрогнула ближайшая к нему публика. Но он помедлил. До черной спины за роялем примерно двадцать пять-тридцать метров. Якоб стоял со стороны Фредрика, между ним и Боргом была лишь длина человеческого тела. Пистолетный выстрел отсюда мог с таким же успехом попасть и в сына. Господи. Слышал ли кто-нибудь еще? Понял ли кто-нибудь еще? Вон там сидит переносчик заразы, всего в паре шагов от премьер-министра Норвегии. И играет. Сколько Борг будет играть? В какой момент он решит броситься? Сколько вообще длится это чертово произведение?

Фредрик ринулся вперед, перескакивая через ряды кресел, к выходу, распахнул двери и и прокричал в маленький микрофон, болтающийся у него на ухе.

– Это он! Кафа! Это он!

Он бросился вниз по лестнице.

– Кто? Где ты?

Кафа все еще была за сценой.

– Это он. Сидит за роялем с Якобом. Это Эгон Борг!

– Ох, твою мать!

Он вытащил пистолет из кобуры и направился к двери в партер. Центрального прохода в зале не было, поэтому он оттолкнул охранника в сторону и побежал вдоль заднего ряда зрителей, а затем пошел вдоль боковой стены к сцене. Проходя мимо зрителей, он слышал поднимающееся бормотание, и ему показалось, что в центре зала он заметил взъерошенный хвост на голове Элис и красивую гладкую косу Софии.

Вдруг звук рояля оборвался. Эгон Борг резко повернул голову к Фредрику. Широко открытые глаза не оставляли никаких сомнений, что Борг его узнал. Минорные ноты альта еще звучали, Якоб не понял, из-за чего переполох, но затем и сын обернулся. И застыл на месте.

В зале находилась тысяча человек. Но единственное, что слышал Фредрик, – звук собственных бегущих шагов. Борг поднялся со стула и засунул руку в рояль. В его руке оказался пистолет.

Бывший морской егерь сделал несколько шагов вперед и встал около Якоба. Между Фредриком и сценой еще была половина расстояния, зал наполнился вскриками и вздохами, раздались два коротких выстрела. В зале, казалось бы, специально сконструированном, чтобы поднимать звуки вверх, они прозвучали бледно и слабо. Выстрелы из пистолета выглядели как шутка. Но никто не засмеялся.

Поднялась паника. Люди бежали, пробиваясь вперед, расталкивая друг друга в борьбе за место в проходах. Крики и вопли, детский плач и завывания, зрители в средних рядах перелезали через сиденья, передавали друг другу детей, помогали родителям, они перекрыли Фредрику обзор, он больше не видел сцену, не видел, в кого стреляли, не видел Эгона, не видел Якоба, ему пришлось, вжимаясь в стену, идти против потока, крича «Полиция!». Он сумел шагнуть в сторону, чтобы не сбить с ног пожилую женщину с серебристо-седыми кудрявыми волосами и узким ртом, выглядевшую так, словно сейчас умрет.

Около сцены открыли боковые двери, и толпа людей стала непроходимой. Но между Фредриком и сценой оставалось всего несколько рядов, уже покинутых зрителями, Фредрик побежал между кресел к середине зала. Там обзор был свободный.

На местах остались сидеть только три человека. У двоих из них головы откинуты назад. Телохранители Симона Рибе с раскрытыми ртами и стеклянными глазами уставились перед собой. Фредрик увидел лицо ближайшего к нему. Пуля попала в глаз, оттуда вытекала густая темная масса и смешивалась с кровью, струившейся из раны в затылке. Рука телохранителя была под пиджаком. Он даже не успел достать пистолет из кобуры под плечом. Семьи Рибе не было, но Фредрик услышал тихий стон у ног убитого телохранителя.