Ингар Йонсруд - Калипсо

И вот пришла болезнь.

Спина болела. Жар. Тошнота и рвота. Как при сильном гриппе. Потом чесотка. Уколы в коже, горячие поцелуи боли, сигналы, что вирус распространяется по клеткам, и первые признаки сыпи. Это называется взволнованное лицо оспы, такое же, как беспокойное выражение лица осужденного. Оно появляется одновременно с первыми признаками сыпи. Он читал об этом и, посмотрев на себя зеркало, увидел, что это правда.

Вчера выступили язвы. Теперь он уже по-настоящему болен. Он обильно накачал себя лекарствами, болеутоляющими и стимулирующими центральную нервную систему. Через день или два он уже не сможет ничего, кроме как лежать в постели. Но долгим путешествие на тот свет не будет. Оно закончится здесь.

Он стоял в тени у стены, в переулке. Мимо проезжали такси, сверкая огнями тормозных фонарей, отраженных на льду. Шли мужчины, облачившиеся в темные пальто, женщины с высокими прическами. И полные ожиданий шепчущиеся дети.

– Удачи, – пробормотал он. Самому себе. И Калипсо.

Кафа не хотела домой. Не хотела в больницу. Она молча сидела рядом с Фредриком на заднем сиденье полицейской машины. На поворотах они толкали друг друга. В ярком голубом свете от окон и вывесок Фредрику было хорошо видно лицо Кафы. Оно было напряженным и мрачным. Она неподвижно уставилась в подголовник перед собой.

Что-то случилось в подвале? Что-то с Эгоном Боргом, что она не рассказала? Глаза Кафы то и дело вспыхивали, и это пугало его.

В участке Кафу ждал полицейский врач. На ее место в машине сел Косс.

– Они не хотят нас впускать, – хмуро сказал инспектор, когда они заехали в туннель Ватерланд и купе заполонил желтый свет.

– Русские?

– Они очень злы. Сегодня в посольстве прием. Там российский и норвежский премьер-министры, послы и дипломаты из доброй половины стран мира. Экономические и политические лидеры из Стортинга.

Косс провел рукой по волосам.

– Терроризм, грозящий адом. Но русские отказываются от эвакуации, а посольство – их территория, и у нас нет полномочий.

Они, конечно, не хотели впускать группу вооруженных полицейских. Должно быть, Эгон Борг это предвидел.

– А Борг…?

– Никаких следов. Его машина стоит, но он исчез.

– Так значит он прошел внутрь?

Приблизившись к ленте ограждения, протянутой через Драмменсвейен, они сбросили скорость. Слухи о том, что что-то происходит, уже распространились, вдоль тротуара стояло несколько групп ТВ-репортеров. Полицейский с автоматом приподнял перед их машиной ограждение. Не успели они заехать под него, как ТВ-камеры уже прилипли к лобовому стеклу, и Фредрик услышал ругань служащего.

– Пиявки хреновы, – прошипел Косс и продолжил: – Русские утверждают, что держат под полным контролем все происходящее в посольстве. Наше начальство говорило с Министерством иностранных дел. Они так же беспомощны, как и мы. Если норвежский министр иностранных дел выйдет оттуда сейчас, это создаст жуткую шумиху. Русские обидятся, весь мир увидит, что происходит, и все это покажут по телевизору в прямом эфире.

Инспектор сжал кулаки так, что побелели костяшки.

– Твою мать, – рявкнул он.

Машина остановилась у огороженного забором каменного особняка, самого заметного на площади здания, здания посольства. Косс с силой хлопнул водителя по плечу.

– Вон отсюда, – недружелюбно сказал он.

Фредрик наклонился вперед и стал смотреть на снаружи нарастающее волнения. Даже здесь, в фешенебельном районе Скарпсну жители соседних домов стояли у окон и сквозь рождественские декорации глазели на улицу. По улице ходили вооруженные полицейские. Высокие антенны, параболы и массивные стальные коробки с системами наблюдения, которыми русские и американцы всегда обвешивают свои посольства, были едва видны на вечернем небе. Одетые в костюмы переполошенные охранники с оружием под мышками сновали туда-сюда с внутренней стороны решетчатого забора.

– Что он планирует, Бейер? Чего хочет Эгон Борг?

– Он сказал Кафе, что люди должны понять. Что разговоры не помогут. Значит, он хочет привлечь внимание?

В голове Фредрика все крутилось что-то с того самого момента, как Косс сообщил, где стоит машина Борга. Российское посольство. Русские создали вирус. Они выпустили его на свободу. Они обрекли на смерть семью Анастасии Шаниной, а ее оставили умирать. Мотив налицо.

Так что же так режет ухо?

– Если у него получится выпустить там заразу, Бейер… Это будет катастрофа. Одному богу известно, что устроит Москва, если такое произойдет.